Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утреннюю и вечернюю миску каши она принимала так, словно одолжение мне делала, ни тебе «спасибо», ни взгляда благодарного... Дура! Надо было тогда не лезть с инициативой, отымели бы вас... обеих, да выбросили за борт, за ненадобностью.
— Как же бедно живут люди на севере...
Что?! «Крокодил сказал доброе слово?!» ... Тьфу, что-то последнее время всё фразочки из мультиков в голову лезут. Я имел в виду, что наша «царевна-недотрога-её-достойнешество» соизволила что-то произнести!
— Это еще не север, — автоматически буркнул я.
И опять — словно никто ничего в ее присутствии не говорил. Летисия молча посозерцала приносимое орками и сгружаемое на корабль добро...
— Вот злонравия достойные плоды, — выдавила брезгливо, развернулась и утопала на место.
Сигмунд соизволил всё-таки дать команду на возвращение, и даже велел поставить мачту — ветер так и так попутный, да и таиться особо было не от кого. Пока я с другими парнями на веслах отводил «Ворона» от берега, парусная команда быстренько воткнула мачту в мачт-фишерс — здоровенный деревянный чурбак над килем, раскрепила ее там специальным брусом, обтянули ванты. Еще минута-другая, и под эханье тянущих фал парней, рей взметнулся вверх, парус развернулся, и корабль словно пинок получил. Еще чутка времени ушло на маневрирование да раскрепление рея под ветер и курс брасами.
Наконец весла втащены, рундуки сдвинуты, народ расположился в предвкушении длительного перехода.
Пока ставили мачту, Летисию, чтоб не мешалась, согнали на корму. Теперь она сидела относительно недалеко от меня, с задумчивостью созерцая мачту, снасти, устраивающийся народ, быстро бегущую воду за бортом.
— Да... Долго еще людям с вами на воде не соревноваться. Ловко у вас получается...
— Тем и живем, — хмыкнул я. Вспомнил ее недавнюю фразу, добавил, — вот такое злонравие.
В ответ удосужился взгляда, словно брякнул какую-то глупость.
— Я не вас, в смысле не орков имела в виду.
— А кого?
— Фригольдеров.
— ??? — Ни фига! Почувствовал, как брови взлетели наверх. — А я думал, ты своих сородичей жалеешь, глядя как наши из набега возвращаются.
— Моих сородичей там быть не может! — припечатала Летисия, словно я попытался в ее родню скот какой зачислить.
— Погоди... Так ты ... не возмущена, что мы ограбили людей?
— За ограбленный храм вам в аду гореть, бездушные, — словно приговор зачитала девушка, — а что касается посёлков фригольдеров... Чего мне жалеть эту шваль неблагодарную?
— Э-э-э... Вот как? Поясни пожалуйста. Я на самом деле плохо разбираюсь в ваших ... взаимоотношениях.
— Фригольдеры, это чернь, что живут без сеньора! Не платят ни налогов, торговых пошлин, не дают людей в случае объявления военного сбора... Говорят, что платят напрямую королю... Да только забывают, на чьей земле живут! — последнюю фразу она почти выкрикнула.
— Хм... А за что им платить вам налоги?
— Сразу видно, что ты непроходимо глуп, орк! Не знаю как у вас, но у людей, заведено еще Создателем: крестьянин трудится, священник молится, а рыцарь кровь свою проливает, защищая и трудящихся, и молящихся!
Это я еще в школе проходил, слышал.
— Видишь, а эти сами себя защищали...
— Я вижу, — криво усмехнулась Летисия. — Только много-ли они назащищали? Пришли вы, и что? Большинство сильных, здоровых мужчин, что еще могли бы трудиться и трудиться, во Славу Спасителя, теперь лежат без погребенья, ждут пока воронье и звери их тела растащат! А их женщины? Умрут теперь от голода, да тем же зверьем будут разорваны, а могли бы рожать своему сеньору новых подданых, ко всеобщему процветанию!
Ах, какая благостная картинка. Прям умилительное единение хлебопашцев и феодальной шушеры зажравшейся.
— А был бы у них сеньор? — продолжала Летисия, — Сунулись бы вы?
Я отвернулся, скрывая усмешку, потом помотал головой.
— Вот! — девушка даже руку из-под плаща выпростала и подняла указательный палец вверх.
— Да! Только мы в такие деревни не суемся, именно потому, что такие как ваш папаша, барышня, вынесли из них всё!
— Знал бы ты, бездушный, какие расходы сейчас приходится нести! Три года подряд были плохие урожаи! На востоке поднимают голову безбожные мерсы и саксоны, норовящие отнять у нас родовые земли... А тут еще вы, порождения тьмы и бездны! Вот отец и вынужден укреплять замки на границах, строить новые, сажать гарнизоны, набирать людей в дружину... И на всё это нужны деньги, еда, рабочие руки! А эти... — она гневно сверкнула глазами в сторону покинутого берега, — держаться за свое добро обеими руками, прикрываясь королевской грамотой... Но ничего! Постепенно и этих к рукам приберем!
— И этих?
— Да... Думали, что сбежали на север и не достанем?
— А... в вашем... графстве, есть такие фригольдеры?
— Вот еще! — она вздернула подбородок. — На юге им не разгуляться! У моего отца разговор короткий: или будь как все — плати налоги, давай людей на работы, или вон из графства! Последних фригольдеров мой брат, сэр Уго в разум привел три года назад. Я совсем девчонкой была, но помню хорошо, как визжал на дыбе их самый главный, пока нужные бумаги не подписал. Сразу получил милосердную смерть!
Летисия, видимо выговорившись, а может, посчитав что и так, слишком много внимания какому-то орку, умолкла. А я не торопясь отполз на свое место.
Ну, ничего себе! И это мы, орки — порожденье тьмы? Страшная напасть и разорители мирных деревень? Похоже, у них тут свои, пострашнее будут. Орки, по крайней мере, пришли-ушли, и особо в глубь территории не лезут, а местный феодал всегда под боком.
***
— Ну и где твои люди? — с тяжким прищуром уставился на меня Сигмунд.
Вечерело. По ночам даже орки не плавают, а люди уж точно. Заканчивался шестой день, как «Пьяная лань» ушла в направлении юга. Мы успели — пришли еще вчера, незадолго до заката, быстренько убрали мачту, замаскировались на фоне берега. И сегодня весь день провели в ожидании.
— Слушай, ну... Всяко бывает! Им туда-обратно только шесть дней... Не думаю, что граф держит нужную сумму под рукой, ну там пока поговорили, пока денег собрал, пока сами собрались... Наверно вышли не в тот же день, а лишь на утро...
Сигмунд выслушал мои отмазы, последний
