площадке, когда я был не в себе. Девушка, которую я чуть не убил, была пьяна, ее история вряд ли заслуживала доверия. Офицер Стокер явился в автомастерскую для допроса. Я сказал ему, что она приставала ко всем нам в Вуду, и мы ей отказали. Что я пошел прямо домой после того, как вышел из бара. Куча полуправды, которая только превратила монстра в труса.

Но, стоя перед Орденом рядом с самодовольным Кейном Прюиттом, я понял, что это не имеет никакого отношения к тому, что произошло в трейлере Эрла или на баскетбольной площадке. Мы все собрались здесь по другой причине, и я вдруг пожалел, что это не связано с тем, что я убил Джури Смита или напал на девушку, потому что я знал, что это имеет прямое отношение к Фэллон.

Палаты располагались в подвале под беседкой. Августин Приюитт, Виола Кантини, Кларенс Гуди и моя мать Агата Блэквелл сидели на верхней ступеньке лестницы за своим длинным столом, составляя четверку в Ордене. Два заветных символа висели на каменной стене над Орденом, защищая Комнату. Пятиконечная звездная пентаграмма представляла Ковен скандинавских лесов, пять первоначальных семей из стихий земли, воздуха, огня, воды и духа — Полых язычников.

С другой стороны, кельтский узел, представляющий Священный Морской Ковен — Воющих Ведьм.

Свечи горели в различных карманах в стенах комнаты, вдоль пола и вверх по лестнице, ведущей в Орден. Независимо от времени года, в комнате оставалось сыро, холодно и при той же застойной температуре.

Атмосфера была непохожа на ежемесячное собрание в мэрии; ты не можешь высказаться, если к тебе не обращаются, чужаков, которые не были нашими предками, не жаловали — кроме Мины Мэй — и наказание в отношении члена ковена было намного хуже, чем в отношении чужаков. Нас вряд ли жаловали в нашем собственном городе, но я понимал причину этого.

У нас была магия. У нас было преимущество. У них нет.

Отсюда и причина, по которой Мина Мэй сидела в углу комнаты, всегда выступая посредником. Предки Мины были одними из первых жителей равнин, прибывших в конце 1800-х годов, когда мы уже заняли эту землю. Как мы узнали из истории, наши ковены были потрясены тем, как они нашли город и смогли пройти через защитный щит — мы все еще не можем понять этого по сей день.

После их первого прибытия новая семья, пара или одинокий житель равнины таинственным образом прибывали и поселялись каждое проходящее десятилетие. Некоторые узнали о наших обычаях, наших верованиях и выбрали ту или иную сторону. Некоторые держались особняком, но все же стремились в маленьком городке Воющая Лощина своими талантами и занятиями сделать город таким, каким стал сегодня. Мы стали зависимы от чужаков, единственных, кто мог входить и выходить из города через защитный щит.

И семья Мины пользовалась большим уважением в сообществе, став голосом жителей равнин и следя за тем, чтобы каждое решение, принятое Орденом, было справедливым, а также для их безопасности. Своя добрая фея города.

Я стоял во весь рост, заложив руки за спину. Сын Виолы Кантини, Сайрус, сидел позади нас. Мы выглядели одинаково, как будто происходили из одной семьи, оба высокие, с черными как смоль волосами и светлыми глазами, но мы были из двух разных миров в одном городе. У меня никогда не было вражды с Сайрусом. Он был сам по себе, никогда не доставляя проблем норвежским Лесам или язычникам. Но я понятия не имел, почему он был здесь, какое отношение он имел к Фэллон или почему собралась эта группа. В этой маленькой комнате я был в меньшинстве среди морских ведьм.

Я сохранял позу статуи, спрятав всю свою слабость по отношению к Фэллон.

В центре стола сидел Августин Прюитт, перед ним лежала стопка книг. Я сразу узнал Книгу Блэквелл, серебряную обложку. Мы выучили отрывки из каждой книги, когда учились в академии, только одобренные скопированные отрывки. Однако перед Орденом лежали оригинальные книги, недоступные для остальных из нас, несомненно, содержащие историю нашего дома, наших семей, заклинаний и проклятий, наложенных на город, и Блэквеллов с теневой кровью.

Мистер Прюитт сдвинул очки на нос и, закусив губу, принялся листать потрепанные страницы. — Сначала мы обсудим неосторожную магию в Вуду. Кейн, что ты видел?

— Это не была магия, созданная стихиями, — заявил Кейн в своих гребаных лодочных ботинках и поло, уверенный в себе. — Это была магия, которую мы не видели в городе со времён… — он сделал паузу, отводя глаза от отца и глядя в землю, — Джавино Блэквелл.

Если Агата и расстроилась, то виду не подала. Было бы неудивительно, если бы ее сердце было выковано из самого прочного железа с примесью золота кузнецом ее души. Она была доброй и чуткой к тем, кто заслуживал ее сострадания, но скрывала свои собственные эмоции и уязвимость, как плащ, с тех пор, как потеряла мужа и сына.

— Мы знаем, что Блэквеллы — это теневая кровь, — высказался мистер Гуди в Зале, всегда защищая мою семью. — Пусть это будет урок истории, хорошо? Их стихия — дух, содержащий все четыре других элемента, и это включает в себя темную пустоту. Это не совсем новая информация, все это знают.

Он повернулся к Августину.

— Джулиан был замечательным гражданином, не проявляя никаких признаков своей теневой крови.

— Джулиан? — резко сказал мистер Прюитт, его идеально подстриженные брови сошлись над очками. — Не мог бы ты рассказать нам, что произошло?

— В ту ночь в баре было более шестидесяти человек, включая как ковены, так и чужаков. Это мог быть кто угодно.

Как долго еще я мог прятаться за этими полуправдами? Это была моя вина, хотя это и не могло быть доказано. — Несмотря на то, что произошло, никто не пострадал, и ни с одной из сторон нет веских доказательств.

Краем глаза я заметил, что Мина удовлетворенно кивнула.

— Сайрус, ты был там. Не мог бы ты, пожалуйста, рассказать мне о событиях того, что произошло? — попросил мистер Прюитт.

Кейн повернулся лицом к Сайрусу. Я нет. Я был немного знаком с динамикой Священного Моря. Была причина, по которой отец Фэллон назначил мать Сайруса, Виолу, занять его должность до того, как он ушел двадцать четыре года назад. Кантини были известны своей жестокой честностью и надежностью и жили по Закону отдачи: какую бы энергию человек ни излучал в мир, положительную или отрицательную, она будет возвращена этому человеку трижды. Норвежские леса тоже жили по этому закону, или, по крайней