мы могли побыть одни. Я осторожно усадил ее, уделив время тому, чтобы по-настоящему рассмотреть ее. Повязка закрывала глаза, делая ее еще более уязвимой, но в ее позе чувствовалась определенная сила, вызов, который интриговал меня не меньше, чем раздражал.

У Минки были тонкие черты лица и светлые волосы, невинность, которая была почти неземной. Волосы мягко спадали на лицо, подчеркивая его нежные черты. Даже в тусклом свете комнаты я мог разглядеть чистоту ее кожи и тонкий изгиб губ. Она была бесспорно прекрасна, образ чистоты и невинности.

Я не был ангелом… но она точно была им.

Однако это осознание лишь подогрело мое негодование. Я стал ненавидеть ее еще больше, но не за то, что она сделала, а за то, что она собой представляла. Ее красота, ее невинность — все это составляло разительный контраст с тем адом, из которого я вышел, с тем наследием, от которого пытался убежать. Как будто само ее существование подчеркивало все то, от чего я хотел убежать.

Когда она сидела там с завязанными глазами и ждала, я не мог не чувствовать извращенного удовлетворения от того, что она была здесь, под моим контролем.

Ожидание.

В комнате было тихо, приглушенные звуки сарая отдавались далеким эхом. Сбоку лежала веревка, и в голове у меня зародилась идея.

Как далеко она позволит мне зайти?

"Ты думала обо мне?" спросил я. Из-за тишины мой голос звучал громче, чем то тихое бормотание, которое я использовал. "Ты думала о том, что сделала для меня в начале недели?"

Минка прикусила нижнюю губу и кивнула.

"Расскажи мне", — почти прорычал я. Не знаю почему, но мне срочно захотелось услышать, как она это скажет.

Мне нужно было услышать, как она это скажет.

"Я… я думала об этом", — прошептала она.

"Тебе ведь понравилось, правда? Трахать себя в библиотеке. Там, где тебя мог видеть любой".

Ее щеки приобрели красивый розовый оттенок, но она кивнула, прежде чем мне пришлось повторить.

"Ты понимаешь, насколько освобождающим может быть передача ответственности кому-то более опытному?" спросил я.

"Д-да", — сказала она.

"И поскольку ты решила сдаться, ты контролируешь ситуацию", — сказал я. "Разве ты не видишь, маленькая лань? У тебя здесь власть".

Ложь.

Власть была у меня.

Я.

"Разденься".

Ее брови приподнялись над повязкой. "Все?"

"Все", — сказал я. "Я хочу, чтобы ты была обнажена. Я хочу видеть тебя всю".

Она замешкалась на мгновение, ее руки дрожали, когда она начала раздеваться. Звук молнии на ее джинсах эхом разнесся по тихой комнате. Я терпеливо ждал, сложив руки перед собой. Когда она наконец разделась, я жестом велел ей повернуться.

"Повернись спиной", — приказал я.

Когда она подчинилась, я сделал шаг назад и посмотрел на нее. Она была прекрасна, ее кожа сияла в тусклом свете комнаты.

"В этой игре есть свои правила", — начал я. "Ты должна быть полностью послушной. Никаких вопросов, никакого сопротивления. Ты моя на эту ночь. Ты будешь делать то, что я скажу, и тебе это понравится. Я хочу посмотреть, как далеко мы сможем зайти друг с другом, как много мы сможем вынести. Понятно?"

Минка кивнула, ее голос был едва выше шепота. "Я понимаю".

Я чувствовал, как в воздухе нарастает предвкушение, как ощутимо напряжение между нами. "Хорошо. А теперь начнем".

Я подвел руки Минки к запястьям и надежно связал их за спиной веревкой. Она взвизгнула от неожиданной тугости, но я заставил ее замолчать, быстро поцеловав. "Доверься мне, маленькая лань".

Зачем я ее поцеловал, я не знал. В этом не было необходимости.

Я просто… хотел этого.

Сдерживая рык разочарования, я повел ее в центр комнаты. Там я прикрепил веревку к прочной балке над ней. Минка была вынуждена встать на цыпочки, ее груди выпятились вперед, соски запульсировали в прохладном воздухе.

Я достал телефон и убедился, что он работает без звука, прежде чем настроить его на запись.

Закончив, я снова повернулся к ней лицом.

"Раздвинь ноги, — приказал я, мой голос был глубоким от возбуждения. Она подчинилась, ее тело дрожало. Я протянул руку вниз и провел пальцами по ее влажным складочкам, заставив ее подпрыгнуть от неожиданности. "Ты уже мокрая, Минка. Ты возбуждена просто от того, что находишься здесь, просто от того, что связана и беспомощна. Тебе ведь это нравится, правда?"

Минка кивнула, ее голос был едва слышным шепотом. "Да".

"Я знал, что тебе понравится". Я притянул ее бедра ближе к себе, потираясь об нее своей эрекцией. Она тихо застонала, ее тело выгнулось навстречу мне. "Ты хочешь этого, не так ли? Ты хочешь, чтобы я взял тебя жестко и грубо. Ты хочешь, чтобы тебя использовали, чтобы тебя брали, чтобы тобой владели".

Рот Минки приоткрылся, но она не стала отрицать. При виде ее рта мне захотелось посмотреть, как она будет выглядеть, задыхаясь от моего члена, слезы будут течь по ее щекам, слюни — по подбородку.

"Ты моя, Минка", — сказал я, мой голос был низким и властным. "А то, что мое, принадлежит мне. Понимаешь?"

"Да, сэр", — прошептала она, ее тон был покорным.

С этими словами я сделал шаг назад и стал любоваться ею, положив руку на эрекцию. Предвкушение было почти невыносимым, и я знал, что мы оба находимся на грани того, что изменит нас обоих навсегда.

Я подошел к ней, не сводя глаз с ее тела. Одним движением руки я обнажил отцовский нож, и его холодная сталь сверкнула в тусклом свете.

"Не бойся, — прошептал я, мой голос был низким и опасным. "Мы просто играем в игру. Игра, в которой ты научишься полностью доверять мне. Где ты полностью сдашься и войдешь в свою истинную силу".

Я медленно провел лезвием по ее коже, едва касаясь ее. Она задыхалась, ее тело дрожало.

"Ты доверяешь мне, маленькая лань?" спросил я, мой голос был низким и соблазнительным.

Минка прикусила нижнюю губу, ее