Король Ричард III (1452–1485). Гравюра Э. Боке из «Каталога венценосных и благородных авторов» Х. Уолпола. Великобритания, 1806

© Georgios Kollidas / shutterstock.com

Желанию его, однако, не суждено было сбыться из-за нелепой гибели Марии Бургундской, которая упала с лошади 27 марта 1482 года. Фландрия и Брабант, которым пришлось нести основную тяжесть войны с Францией, тотчас запросили мира, и в декабре Людовик XI и Максимилиан пришли к определенному соглашению, подписав Аррасский договор. Дофина помолвили с Марией, дочерью Максимилиана и герцогини Марии, в то время как Артуа и Пикардия отошли к Франции в качестве ее приданого и домена. Англия в этих переговорах не участвовала, но французскую дань она потеряла, а Кале оказался окружен враждебной территорией. Разъяренный Эдуард мог сколько угодно грозить возобновлением войны с Францией, но его внешняя политика была нерешительной и направлялась скорее жадностью, чем хитростью в духе наставлений Макиавелли. Более того, издержки от войны с Шотландией начинали проявляться все отчетливее, и королевская казна, наполненная на протяжении 1470-х годов, стремительно пустела. В апреле 1483 года в ней едва хватило денег на похороны короля.

Несмотря на все трудности, мало кто мог себе представить тогда, что пройдет не более десяти недель со смерти Эдуарда, как его сына низложат и объявят незаконнорожденным, а герцога Глостера провозгласят Ричардом III и полноправным наследником Ричарда Йоркского. Подобное развитие событий стало возможным из-за характера правления Эдуарда и противоречий в самом сердце государства Йорков.

В середине апреля тлеющие противоречия между бароном Гастингсом и родней королевы — Вудвиллами и Греями — вспыхнули в совете ярким пламенем. Гастингс предложил назначить дядю короля Глостера регентом до достижения Эдуардом совершеннолетия. Маркиз Дорсет высказался за немедленную коронацию, после чего действиями молодого государя могли бы руководить совет и двор, в первую очередь вдовствующая королева Елизавета Вудвилл и ее родичи.

Глостер, получивший весть о кончине брата в Йорке, 29 апреля встретился в Нортгемптоне с Генри Стаффордом, герцогом Бакингемом (молодым вельможей, остававшимся не у дел на протяжении царствования Эдуарда). К ним присоединился Энтони Вудвилл, граф Риверс, который ранее сопровождал короля из Ладлоу. Два герцога сразу велели заключить Риверса под стражу, а на следующий день в Стоуни-Стратфорде перехватили Эдуарда V и арестовали его камергера сэра Томаса Вогана и сэра Ричарда Грея.

Реакция самого Эдуарда на действия герцогов была в лучшем случае вялой. Между тем королева и Дорсет, прекрасно осознававшие грозившую им опасность, бежали под защиту священных стен Вестминстерского аббатства. Король в сопровождении дяди и Бакингема прибыл в Лондон 4 мая, а спустя шестеро суток совет провозгласил Глостера регентом. Очень существенно, однако, что собрание не поддержало обвинений Риверса и прочих в измене.

Причины этого переворота против Вудвиллов и Греев определить несложно. Глостер и Гастингс были политическими союзниками с 1471 года, еще находясь в изгнании вместе с Эдуардом IV. Их союз укрепило общее видение роли Англии во взаимоотношениях с Францией и Бургундией в 1475 и 1477 годах и поддержка Гастингсом шотландских кампаний Глостера в начале 1480-х годов. Соперничество Гастингса с Вудвиллами началось не позднее мая 1471 года, когда он получил назначение губернатором Кале, невзирая на пожалование этого поста Риверсу в июне предыдущего года. И Гастингс, и Глостер были военными рыцарями по духу, в отличие от склонных к придворной жизни Вудвиллов. Их презрение к Риверсу наверняка основывалось на убежденности, что тому недостает отваги.

В 1476 году Риверс испортил свою репутацию бегством из бургундского лагеря накануне битвы при Муртене. Согласно миланскому послу, Риверс, ранее вызвавшийся служить Карлу Смелому, едва прослышав о приближении неприятеля, принес свои извинения и удалился. Как поведал Карл послу, Риверс уехал, «ибо испугался» [127]. Новые свидетельства непопулярности Риверса в Кале относятся к августу 1482 года, когда пошли разговоры о якобы вынашиваемых им и маркизом Дорсетом планах сдачи города французам, пусть даже автор этих слухов был вынужден признать их «совершенно ложными и неправдивыми» перед лицом короля и совета [128].

Ни Глостер, ни Гастингс просто не могли делить власть с таким человеком при новом режиме. Глостер, возможно, даже считал Риверса и его родню ответственными за смерть Кларенса. Гастингса подстегивала и его длительная междоусобица с маркизом Дорсетом. Природа конфликта остается довольно туманной, но, возможно, корни его следует искать в долге Дорсета в связи с женитьбой его на падчерице Гастингса Сесили Бонвилл, наследнице владений Бонвиллов на юго-западе и баронства Харрингтон на северо-западе. Если верить Манчини, Эдуарда IV настолько сильно беспокоила эта прискорбная размолвка и бросаемые друг другу вельможами взаимные обвинения в измене, что на смертном одре он заставил их помириться.

Более того, Глостер и Гастингс были встревожены перестановками, произведенными в начале 1483 года и грозившими превратить Дорсета и его брата, сэра Ричарда Грея, в едва ли не богатейших магнатов королевства. С июня 1481 года Дорсет получил попечительство над наследником Кларенса графом Уориком, включая право решения относительно будущего брачного союза опекаемого. Однако могущество маркиза обещало вырасти еще сильнее через планы женитьбы сына и наследника Томаса на Анне Сент-Леджер, наследнице герцогства Эксетер. Такое соглашение привело бы к разделению владений Эксетеров между Дорсетом и его братом еще при жизни матери Анны, герцогини Эксетер.

Все круто переменилось 13 июня 1483 года. На следующем заседании совета Глостер огласил подробности заговора, включавшего в число участников королеву и других ведущих фигур Йоркского режима. Гастингса взяли под стражу и немедленно казнили, тогда как архиепископа Йорка Томаса Ротергэма, епископа Или Джона Мортона и барона Томаса Стэнли арестовали. Столь неожиданный союз Гастингса и Вудвиллов кажется по меньшей мере невозможным. Неминуемый вывод таков: Ричард пошел против вчерашних союзников вследствие принятого им решения захватить престол. Как заключает Чарльз Росс, «подозревали ли они [Гастингс и остальные] его [Глостера], или нет, они противодействовали бы ему до конца» [129].

Современники явно пришли в замешательство при виде такого насилия, но остальную часть совета удалось запугать и заставить подчиниться. Затем события разворачивались быстро. 16 июня королева Елизавета согласилась выдать младшего сына, Ричарда, герцога Йоркского, из убежища, и он присоединился к брату в Тауэре. Формальной причиной стало соображение, что без него якобы нельзя провести коронацию, но последнюю в любом случае отложили до ноября. Тогда же на север отправились гонцы с приказом о казни Риверса, Грея и Вогана; а сына Кларенса, графа Уорика, препоручили заботам Анны, герцогини Глостер. 22 июня, в день изначально намечавшейся коронации Эдуарда V, доктор Ральф Шоу, теолог из Кембриджа, заявил о претензиях Ричарда на престол с кафедры собора Святого Павла. Спустя два дня герцог Бакингем провел церемонию повторения заявления претендента перед мэром и членами муниципалитета Лондона, а на следующий день — перед собранием баронов, рыцарей и дворян.