— Разве это не та проблема, которую нормальные люди должны решать вместе? Разве нормальные люди не говорят о таких вещах, о чем-то договариваясь?

Она повернулась в кресле, перебирая документы из «Социального Круга».

— Прекрасно, значит, я ненормальная, поскольку, как мне представляется, договариваться нам не о чем. Ведь это не разногласия по поводу того, сколько нужно иметь детей — одного или трех, — которые преодолеваются посредством компромиссного решения иметь двух детей. Я не могу иметь полребенка. Это совершенно другая жизнь, которая меня совершенно не интересует.

— Ты могла бы сказать мне об этом раньше.

— А ты мог бы сказать мне, что носишься с идеей о детях, пеленках и беготне до полного изнеможения, вследствие того что маленькое человеческое существо ежедневно отнимает у тебя всю энергию. Я полагала, что мы придерживаемся на этот счет одного и того же мнения.

— Теперь ты знаешь, что нет.

Она услышала, как Роган прощается с собеседником.

— Нельзя ли поговорить об этом позже?

Макс кивнул, но в этот момент стало очевидно, что что-то изменилось. С самой первой их беседы она хотела видеть только то, что объединяло их: приверженность работе, черный юмор и трезвый, реалистичный подход к жизни. Элли была так горда тем, что ее связывали с любимым человеком отношения, в которых она выделяла только те качества, которые милы ее сердцу.

Но теперь, после этого вынужденного кивка и согласия отложить разговор, Макс сосредоточился на том, что разделяло их — его, так сильно привязанного к обожаемым родителям; и ее, отягощенную тайной гибели отца и проблемами пережившей несчастье матери. Он смотрел на нее и чувствовал, что следующее поколение Донованов никогда не появится на свет.

Она потянулась к его руке, но в этот момент вошел Роган, захлопнув за собой дверь.

— Поиски нашего киберпреследователя придется отложить.

— Что случилось? — спросила Элли.

— Мы ведь предполагали, что крупное вознаграждение, объявленное родителями Джулии, привлечет множество безумцев?

Она взглянула на часы.

— Только не говори, что нас уже завалили информацией.

— Я этого и не говорю. Пока, по крайней мере, еще не завалили. Но мне сейчас звонила Такер. — Вообще их лейтенант не имела привычки следить за ними, когда они занимались расследованием. — Билл Уитмайр позвонил комиссару и заявил, что в его доме находится свидетель.

— Кто это?

— Понятия не имею. Лу сказала, что нам следует как можно быстрее ехать туда, если мы не хотим, чтобы на наши головы обрушился гнев Уитмайров.

— Так что, свидетель прямо сейчас находится там?

— Да, сейчас, черт возьми, — сказал он, глядя на Макса. — Честное слово, иногда она намеренно не слушает то, что не желает слышать.

Когда Элли выходила из кабинета, Макс отвел глаза в сторону.

Билл Уитмайр курил, сидя на ступеньках крыльца своего особняка.

— Спасибо, что приехали, детективы.

— Мне что-то не показалось, будто у нас был выбор. — Элли уже давно приучила себя воздерживаться от подобных комментариев, но мысленно она все еще находилась в кабинете Макса, к тому же Уитмайры смертельно ей надоели. В юности она собирала альбомы групп, которые создавал этот человек. Но все свидетельствовало о том, что Билл Уитмайр был плохим отцом, и теперь он пытался компенсировать это, используя свое влияние, чтобы контролировать расследование. — Так где же этот предполагаемый свидетель?

— Вообще-то их двое. Они в доме. — Схватившись за поручень, Билл поднялся на ноги. — Моя жена с самого начала пыталась доказать вам, что это не было самоубийством…

— А мы и расследуем это дело как убийство, мистер Уитмайр. — «Вопреки тому, что подсказывает мне моя интуиция», — хотела добавить она. — Мы рассматриваем все возможные версии, и нам удалось обнаружить в компьютере вашей дочери некоторую информацию. Мы хотели бы поговорить с вами на эту тему.

— Ладно, очень хорошо. Но сначала поговорите с этими людьми. Моя жена говорила вам, что, по ее мнению, к этому имеют какое-то отношение странные ребята, которых она застала в доме с Джулией. И теперь выясняется, что она права.

— Вы уже проинтервьюировали этих свидетелей? — спросила Элли. — Мы полагали, что вы просто собираете информацию по горячей линии, чтобы передавать ее нам. Даже это далеко выходит за рамки обычного участия частных лиц в расследовании уголовного дела.

— Я не собирался нарушать установленные правила и порядки. — В этот момент со скрипом открылась входная дверь, и в проеме показалась голова Кэтрин Уитмайр, но ее муж продолжал говорить, не обращая на нее внимания. — Мы наняли фирму Эрла Гандли. Он прослужил в полиции двадцать два года. Планировалось, что он будет действовать как полицейский, который ведет только одно дело. Но тут явились эти двое и сказали, что готовы говорить.

— Вам следовало направить их в полицейский участок, — сказал Роган.

— Я говорила тебе, что это плохая идея, Билл.

Не верилось, что этот ровный, спокойный голос принадлежит той самой властной женщине, которая встретила их в дверях вчера утром. Былой напор покинул ее. Элли заподозрила, что дело не обошлось без транквилизаторов.

Однако энергии Билла Уитмайра вполне хватало на них двоих.

— Мы не хотели потерять их. Нам пришлось действовать быстро. Даже после того как они поговорили с нами, их было достаточно трудно убедить согласиться на сотрудничество с полицией. Пришлось пообещать им десять тысяч долларов, чтобы они дождались вас.

Ужасно. Это похоже на откровенный подкуп.

Увидев, что Элли может все испортить, Роган взял инициативу на себя.

— Послушайте, что сделано, то сделано. Давайте послушаем, что они скажут, и будем действовать в соответствии с этим.

— Хорошо. — Распахнув входную дверь, Билл пропустил их внутрь и последовал за ними. — Они говорят, будто знают, кто убил нашу дочь. Это якобы какая-то девчонка, которая говорит всем, что она парень. Ее зовут Кейси. Кейси Хайнц.

Джимми Гриско еще раз взглянул на листок с расписанием, позаимствованный на станции междугородных автобусов «Грейхаунд»[14]в Буффало.

Сборы не заняли много времени. Дядя вышвырнул его из дома двумя неделями ранее. Гриско не держал на него зла. Он и так задержался у него на полтора месяца, тогда как обещал прожить всего лишь месяц.

Джимми уложил в рюкзак одежду и коробку из-под кроссовок «Адидас», окинул взглядом номер мотеля и закрыл за собой дверь. Было 11 часов вечера. Автобус отправлялся ночью. К 6.30 утра он должен был быть на станции Пенн.