— Я знаю, но мне кажется, что ты тоже захочешь это услышать. Пресс-релиз сработал. Пришли два человека, которые утверждают, будто знают, что случилось с Джулией.

— Мой сосед ведет меня в суд мелких тяжб. Он утверждает, что Орешек поцарапал входную дверь его дома, но Орешек не виноват. Кто меня будет представлять? Кто будет представлять Орешка ?

— Мне очень жаль, сэр, но окружная прокуратура не осуществляет защиту собак. Подождите. Что у вас в сумке? Это Орешек? Здесь нельзя находиться с собакой, сэр.

Секретарша на шестнадцатом этаже здания суда была явно очень занята. Она окинула взглядом Хэтчер и Рогана и махнула рукой в сторону кабинета Макса.

— Привет.

Макс хотел поцеловать Элли, но она отвернулась. Хотя Роган и свой, она не хотела демонстрировать при нем публичное выражение дружеских чувств с заместителем окружного прокурора в его кабинете.

— Черт возьми, Хэтчер, ты не очень-то дружелюбна, — сказал Роган.

Макс протянул Рогану руку:

— Наконец-то. Вы очень кстати. У вас сегодня удачный день, ребята. В «Социальном Круге» оказались довольно покладистые люди по сравнению с другими интернет-компаниями. Мы не сможем получить все IP-адреса всех комментариев без борьбы, но мы договорились о том, что получим IP-адреса тех, что носят откровенно угрожающий характер.

Рогану достаточно было услышать слово «борьба» и последовавшее за ним слово «договорились», чтобы выразить неудовольствие.

— Бред собачий…

И где тут мужская солидарность?

— Роган, тебе известно что-нибудь о происхождении других угроз на сайте? И тебе действительно нужна информация о других комментариях? Поскольку, видишь ли, если установление личности домохозяйки из Иллинойса, которая написала в блоге «да пошла ты» три недели назад, имеет большое значение для расследования, то я обязательно вызову представителей «Социального Круга» в суд.

Джей Джей стряхнул с лацкана пиджака невидимую пушинку и взглянул на Элли:

— Я все же надеюсь, что кое-кто из присутствующих здесь будет следить за своим тоном.

Элли улыбнулась:

— Думаю, это означает следующее: мы должны довольствоваться тем, что имеем в данный момент.

— Я тоже так думаю. Ситуация такова: блог существует около семи месяцев. Поначалу довольно типичный информационный обмен для любительского блога, то есть нулевой. Но она продолжала писать, и люди начали находить ее и оставлять комментарии. На ее сайт стали заходить другие блогеры. Это привлекло к ее блогу еще больше людей. Между прочим, спустя пять месяцев количество посещений превысило десять тысяч. На прошлой неделе было двадцать тысяч.

Элли не верилось, что у кого-то может возникнуть желание читать чужие откровения.

— Серьезно? Лично у меня чтение этой психоаналитической чуши вызывает головную боль.

— Ты пойми: после этой первой угрозы, размещенной в субботу вечером, интенсивность информационного обмена возросла до небес. Вчера было семьдесят тысяч посещений. Комментаторы больше говорят об угрозах, чем о ее постах.

— Эдриен объяснила нам, что хочет показать своим читателям, как пытаются заткнуть рот людям, пережившим трагедию. Она не говорила, что это хорошо и для бизнеса тоже.

— Поистине очень хорошо. Однако ближе к делу. Откуда пришли эти посты? Мы уже предположили, что пост, размещенный в субботу вечером, пришел с ноутбука Джулии. И точно, запрос об IP-адресе автора этого комментария указал на ее компьютер, как мы и ожидали.

— А остальные? — спросила Элли.

— Здесь дело принимает интересный оборот. Все остальные посты приходят из Манхэттена, но не с компьютера Джулии. Пара комментариев поступила из спортзала «Равноденствие», находящегося рядом с Юнион-сквер. Еще один — из спортзала в Верхнем Вест-Сайде. Магазин «Эппл» в Мясоразделочном квартале. Кто бы это ни был, он хорошо замел следы.

Роган вздохнул:

— Мы можем выяснить время, когда поступили эти посты, и посмотреть записи камер слежения в данных спортзалах.

— С какой целью? — спросила Элли. — Мы еще даже не знаем, была ли Джулия Уитмайр убита и существует ли связь между ее смертью и этими комментариями. После знакомства с учениками школы Касден я не удивлюсь, если выяснится, что один из этих сопляков каким-то образом узнал о сайте Эдриен и решил насолить матери своей подруги. Джулия могла и не знать, что кто-то использует ее компьютер.

На поясе у Рогана зазвонил мобильный телефон. Он извинился и вышел в коридор.

Элли плюхнулась в кресло и вытянула ноги.

— В самом деле, Макс, тебе бы следовало побывать в этой школе Касден. — Как и она, Макс учился в государственной школе. — Мерзкая директриса, больше озабоченная секретностью, чем образованием. Избалованные социопаты, которых накачивают психотропными средствами родители, слишком занятые для того, чтобы заметить, что их дети представляют собой маленьких монстров.

— Неужели все так страшно?

— Поверь мне, это еще хуже, чем я способна выразить словами. После того как проведешь один день в Верхнем Ист-Сайде, даже Билл Уитмайр перестанет казаться таким уж плохим. Слава богу, мне больше не придется иметь дело с этими людьми.

— Государственные школы для следующего поколения, а?

— Больше похоже на чудо контроля над рождаемостью.

— Да, это сейчас. А что будет, когда эти биологические часы начнут отсчет?

— Сейчас и всегда. Или, я думаю, до наступления менопаузы. Затем последуют приливы, на верхней губе вырастут волосы… ну да… и больше никаких детей.

— Это не смешно, Элли.

— А я и не пытаюсь говорить смешные вещи. Ну, может быть, по поводу волос на верхней губе, но…

— Но однажды…

— Нет. Никаких «однажды». Никаких часов. Часы никогда не начнут отсчет. — Она услышала голос Рогана, доносившийся из коридора, и заговорила тише: — Я имею в виду, ты же встретил меня, не так ли?

На лице у Макса появилось недовольное выражение.

— Ты что, смеешься надо мной?

— Вовсе нет. Ты знал это.

— Хм. Мне кажется, я бы этого не заметил. Мы встречаемся уже целый год.

— Плюс две с половиной недели, — уточнила она.

Элли хорошо помнила дату их первого свидания, потому что вечером следующего дня она убила человека. Они с Максом отметили годовщину своих отношений в том же ресторане, где ужинали во время первого свидания.

— И ты говоришь мне, что тебя не интересуют дети? А сама рассказываешь о стычках с людьми, которых считаешь не столь высоконравственными, как ты сама. Молодец, Элли.

— А кто в наше время не такой же молодец?