и даже поза его говорит о полном безумии. Персонажи, которые его окружили, напряжены до предела: кто-то из них указывает на одержимого, кто-то на гору – эти жесты помогают зрителю постепенно рассмотреть всю сцену.

Санти позволяет себе оставить отсылку к Микеланджело, изобразив на первом плане сидящего с книгой мужчину, но, что еще интереснее, он цитирует себя самого: женщина, опустившаяся на колено спиной к зрителю, напоминает об одной из матерей «Пожара в Борго».

Результат потряс кардинала де Медичи, который потерял всякое желание отправить картину во Францию и предпочел оставить ее в Риме, выставив на несколько лет в церкви Сан-Пьетро-ин-Монторио. Еще до того, как картина вышла из мастерской Рафаэля, она стала знаменитой. Слава о ней разнеслась по всему городу, когда художник лишь приближался к завершению произведения.

«Любовные похождения» оказались для Рафаэля роковыми.

В марте 1520 года «Преображение Господне» еще стояло в мастерской Санти, который наносил на нее последние штрихи. Но он был уже не в силах держать кисть в руках.

«Рафаэль, – рассказывает Вазари, – втихомолку продолжал заниматься своими любовными делами, превыше всякой меры предаваясь этим утехам. И вот однажды после времяпрепровождения еще более распутного, чем обычно, случилось так, что Рафаэль вернулся домой в сильнейшем жару, и врачи решили, что он простудился, а так как он в своем распутстве не признавался, ему по неосторожности отворили кровь, что его ослабило до полной потери сил, в то время как он как раз нуждался в их подкреплении»[58].

В этот раз он и впрямь перешел черту. Его «любовные похождения» оказались для него роковыми. Никакое лечение не могло его спасти.

Когда он уже почти испустил дух, его ученики решили перенести «Преображение Господне» к его изголовью. Он умер, созерцая свое последнее великолепное творение.

Три львиных прыжка

Сегодня это произведение выставлено в Ватиканской пинакотеке, вместе с двумя работами Рафаэля, относящимися к разным моментам в его карьере. С одной стороны – «Коронование Девы Марии», написанное для капеллы Одди в церкви Сан-Франческо-аль-Прато в Перудже, за несколько лет до прибытия Рафаэля в Рим, с другой – «Мадонна дель Фолиньо» (см. иллюстрацию 26 на вкладке), написанная около 1512 года для базилики Арачели. Наблюдать вместе три этих картины – поразительный опыт. Кажется, что перед нами три совершенно разных художника. Это самая наглядная демонстрация творческого пути Рафаэля, от элегантного и сдержанного наследства Перуджино и Пинтуриккьо до творческой свободы в римской картине. Святые, окружившие Мадонну с младенцем, стараются напустить на себя решительное выражение лица, а Мария сидит на небесном троне, стараясь удержать сына, который так и норовит выпасть из ее рук. Рафаэль начал обогащать свои картины привлекающими внимание и иногда вызывающими удивление деталями, которые превращают персонажей в яркие личности с глубоко разработанным характером. Умение, которое художник сможет развить еще лучше, работая над монументальными фресками в станцах, ставших настоящим прорывом в его карьере.

Только глядя на эти три произведения, соответствующие разным этапам в его творчестве и поставленные бок о бок в музее Ватикана, можно понять, что целью Санти всегда был рассказ о жизни и эмоциях людей как можно более правдоподобный и убедительный. Цель, которой, по признанию современников, ему удалось достичь.

Нереализованная мечта

«Здесь покоится Рафаэль, победы которого над собой Природа боялась при его жизни, но теперь, с его смертью, она боится умереть и сама».

Так написано в эпитафии, которую его друг Пьетро Бембо написал для его захоронения в Пантеоне. Не всем перепадает честь быть захороненными в таком месте. Но даже папа не мог ему в этом воспрепятствовать.

Художник был в сознании до последних секунд жизни. «Первым делом как христианин отпустил из дому свою возлюбленную, обеспечив ей приличное существование, – пишет Вазари, – а затем разделил свои вещи между двумя учениками: Джулио Романо, которого он всегда очень любил, и флорентинцем Джованни Франческо, по прозванию Фатторе, а также неким священником из Урбино, своим родственником. Далее он распорядился, чтобы на его средства в церкви Санта-Мариа-делла-Ротонда был восстановлен древний каменный табернакль[59] и чтобы там был сооружен алтарь со статуей Богоматери, под которой он выбрал место для погребения и упокоения своего праха после смерти. А все свое имущество он завещал Джулио и Джованни Франческо, назначив своим душеприказчиком мессера Бальдассаре из Пеши, в то время папского датария. А засим после исповеди и покаяния он завершил свой жизненный путь в день своего рождения, в страстную пятницу, тридцати семи лет от роду. Надо полагать, что душа его украсит собою небесную обитель подобно тому, как он своей доблестью украсил земную»[60].

Он работал больше всех художников и скульпторов своего времени, заработал больше многих предпринимателей, его любили самые красивые женщины, и он не отказал себе ни в одном земном удовольствии.

Биограф закончил этими словами рассказ о земном пути художника, которого в Риме прозвали «божественным».

Но чуть раньше автор открыл нам небольшой секрет: «Он уже столько лет служил при папском дворе, и Лев X был должен ему такую крупную сумму денег, что ему было дано понять, что сейчас же по окончании начатой им залы и в награду за его труды и доблести папа ему дарует красную шляпу, поскольку он уже решил посвятить в этот сан многих других, куда менее заслуженных, чем Рафаэль»[61].

Это единственная цель, которой Рафаэлю не удалось добиться, – стать кардиналом. Это было бы достойным завершением удивительной, сверхъестественной жизни: он работал больше всех художников и скульпторов своего времени, заработал больше многих предпринимателей, его любили самые красивые женщины, и он не отказал себе ни в одном земном удовольствии. Из сына ремесленника от стал изысканным придворным, самостоятельно пробившимся из провинции к самому престижному двору своей эпохи. Должно быть, он с огромным нетерпением ждал кардинальского сана. Он отказался от создания семьи, даже когда ему предложили превосходную партию. Может быть, он даже надеялся стать однажды папой римским… Зная его умение завоевывать всеобщее доверие, можно быть уверенным в том, что ему наверняка удалось бы и это.

После целой серии успехов и достижений целей ранняя смерть неожиданно унесла Рафаэля, не позволив осуществить до конца все его мечты.

А нам в наследство достались его неподражаемые шедевры – и они смягчают любую горечь.

Приложение:

Папе Льву X

Сколь многие, святейший отец, измеряя своим слабым разумом величайшие вещи, рассказываемые о римлянах относительно их военной мощи