– Муж запрещает.

У женщины округлились глаза. Она перевела взгляд на шарф, покрывавший голову Камиллы.

– А ваш муж… он чего, исламский фанатик?

– Нет, хотя интересуется восточными религиями, – ответила Камилла и договорила полушепотом: – Помните принца Чарльза?

– Конечно, – кивнула женщина. – Еще одна причина, почему я голосую за правительство. Как‑то неохота, чтобы новые притащили обратно этих ужасных Виндзоров. Думаю, в крайнем случае я бы еще согласилась на королеву, но как представлю, что мной будут править принц Чарльз с этой его кошмарной бабой, Камиллой, так просто кровь в жилах стынет.

С лесенки донесся топот и призыв контролера:

– Билеты и удостоверения личности, пожалуйста. Приготовьте для проверки.

По салону пронесся общий стон, и поднялась возня с пакетами и сумками. Пассажиры хлопали себя по карманам, вытягивали бумажники, расстегивали поясные сумки.

Контролер начал с задних рядов. Камилла слышала, как он бормочет: «Спасибо, сэр. Спасибо, мэм», неумолимо приближаясь к ней.

Женщина с пакетами хранила удостоверение личности в бумажнике из бордовой кожи. Она протянула бумажник инспектору, и Камилла заметила фотографию лысеющего мужчины в обнимку с большой, радостно оскалившейся собакой. Проверив документы соседки, контролер завис над Камиллой, выжидательно глядя на нее. Камилла подала билет. Контролер глянул на него и попросил:

– Удостоверение, пожалуйста.

– Извините, я, кажется, забыла его дома, – смутилась Камилла.

Инспектор вздохнул и сказал:

– Придется оштрафовать вас на месте.

– У меня нет денег, – призналась Камилла.

Инспектор вынул книжку квитанций.

– Имя? – потребовал он.

Все пассажиры в салоне разом примолкли.

– Я бы не хотела называть свое имя, – сказала Камилла.

– А я бы хотел, чтобы назвали, – напирал контролер.

– Может, я просто выйду из автобуса? – предложила Камилла. – Пойду дальше пешком.

Она поднялась. Соседка пристально смотрела в окно, демонстрируя, что она тут ни при чем.

– Вы никуда не пойдете, мадам, пока не назовете мне свое имя! – заявил контролер.

– Простите, но я не могу, – не сдавалась Камилла.

Служака вынул небольшую рацию.

– Водитель, остановите автобус. У меня тут проблема.

Автобус резко затормозил.

С задних сидений раздались голоса:

– И надолго эта канитель?

– Мне детей надо из школы забирать.

– А мне собаку выгулять, – всполошилась женщина с пакетами. – Бедняжка с девяти утра дома заперт. У него мочевой пузырь лопнет.

Старуха, сидевшая через проход от Камиллы, заявила:

– Я знаю, кто она. Это Камилла Паркер– Боулз, как есть она.

– Не может быть, – возразил контролер. – Та живет в зоне изоляции. Там жетоны.

– Я помню его первую жену, – подал голос какой‑то старик. – Прекрасная была женщина. Святая. Говорят, рак исцеляла.

– Ага! И превращала воду в вино, – съехидничал кто‑то за спиной Камиллы.

– Я еще раз прошу вас, мадам, сообщить мне ваше имя и полный адрес, – сказал контролер.

– Мне ужасно жаль, но я не могу, – ответила Камилла.

– Тогда мне не остается ничего другого, как доложить в службу безопасности.

Принц Чарльз вернулся домой в изнеможении, почти милю протащив на себе стол– кормушку для птиц. Он уже сто раз пожалел, что сотворил столь сложную конструкцию. Несколько ярусов, над каждым устроена своя соломенная крыша, на всех поверхностях выемки для плошек с водой и корытца для семян. Чарльз протащил стол – кормушку через дом и вынес в сад.

– Дорогая, я дома! – крикнул он. – Я закончил его.

Собаки скакали вокруг, пока Чарльз обходил комнаты в поисках Камиллы.

– Она не могла уйти, – сказал он собакам. – Она оставила свое удостоверение в кувшине на буфете.

Лео отвел его в ванную, где, к бесконечной своей тревоге, Чарльз обнаружил садовый секатор и металлический жетон супруги.

Заместитель начальника полиции Питер Мэннинг со всей возможной учтивостью вел допрос Камиллы в своем спартански обставленном кабинете в новом большом здании управления полиции. Сначала две молчаливые женщины – полицейские подвергли Камиллу личному досмотру затем ее направили на экспертизу. Экспертиза не обнаружила на задержанной следов взрывчатых веществ, зато нашла изрядное количество собачьей шерсти.

Допрашивать подозреваемых в терроризме Мэннинг обычно не утруждался: для этого имелись спецбригады, которые разными способами успешно извлекали нужные сведения. Но он не мог упустить возможность допросить Камиллу. Это составит, думал он, захватывающую главу в книге о современных методах полицейской работы, которую он пишет.

М. Зачем вы покинули зону изоляции?

К. Я хотела съездить на природу.

М. Вы там с кем‑нибудь встречались?

К. Нет, я хотела просто посмотреть, понимаете.

М. Вы являетесь членом БОМБ?

К. Бомб? Как это?

М. Это, как вам хорошо известно, террористы, ставящие целью возвращение монархии. Сокращенно. «Британия, опомнись, монархии – быть». Вы договорились встретиться с ними вчера.

К. Нет, я о них никогда не слыхала. Судя по всему, люди не моего круга. Я – не общественное животное.

М. Значит, вы утверждаете – утверждаете, так? – что сняли жетон… Кстати, как вы это сделали?

К. Секатором.

(Мэннинг кивнул, он сам был садоводом.)

М. У вас, очевидно, не дешевенький.

К. Нет, по – моему, на секаторах не стоит экономить. Хорошему крепкому секатору износу нет.

М. Следовательно, вы сняли жетон и оставили дома удостоверение личности?

К. Да.

М. Это два преступления.

К. Не могу спорить.

М. Как вы миновали пропускной пункт? У вас были сообщники?

К. Нет, я просто прошла. Никто меня не остановил, я и вышла.

М. Вы договорились с кем‑то встретиться на берегу реки, а, миссис Виндзор? Вы ждали тринадцать минут, в течение которых выкурили сигарету «Силк кат». Но лицо или лица, с которыми вы условились встретиться, не появились, так? Тогда вы решили вернуться той же дорогой и были задержаны в сорок седьмом автобусе.

Камилла прикрыла глаза. Этот Мэннинг будто отнял у нее волшебный кристалл и разбил на мелкие осколки. Она рассчитывала сохранить эти тринадцать минут покоя и свободы про запас. Планировала доставать воспоминания по мере необходимости, как прежде брала деньги из банка. Расходовать воспоминания она будет бережливо. Будет вспоминать солнечные блики на воде или, скажем, камыш, склонившийся под легким ветром, словно компания друзей, обсуждающих секреты. Но она не станет вспоминать восхитительные голоса птиц в леске над рекой.