Путешествие вниз зрелищным назвать сложно. Тёмные извилистые закопчённые факелами коридоры с замурованными ответвлениями.

— Мы специально их перекрыли, чтобы не заплутать. Тут можно было сутками ходить, если дорогу не знаешь.

Вскоре мы вышли под скалу, от которой шла натоптанная тропинка в сторону садов и добротных каменных домов, построенных на патрицианский лад. С внутренним хоть и небольшим двориком и окнами, как я догадался, вовнутрь.

Другая тропинка проходила по-над скалой, возвышавшейся абсолютно вертикально метров на двадцать.

«Вот, где можно „поскалолазить“», — подумал, я вглядываясь в стеновые неровности.

Пещера с «дарами», как мысленно назвал её я, представляла собой помещение квадратов в тридцать с тремя уходящими в темноту ходами и двумя, уходящими в обе стороны от двери более светлыми коридорами с пробитыми наружу оконцами. Еда хранилась в нишах, прикрытых каменными дверками и в четырёх, выдолбленных из камня «кувшинах». Тоже прикрытые каменными крышками. Заглядывать в «закрома» я не стал. Не моё.

Мы вышли и вернулись к пещере для подъёма в крепость и я оглянулся на обильно цветущие в низине сады. Одуряющий запах фруктовых деревьев и винограда плотно обволакивал нас.

— Хорошо тут у вас, — похвалил я.

* * *

Пройдя вверх по реке по выложенной камнем дорожке, я вдруг увидел то место, где в моём времени стояла плотина со шлюзами. Река здесь вытекала из ущелья на равнину и перекрыть её не составит большой проблемы.

«А не поставить ли и мне здесь плотину», — подумал я. — «И маленький загородный домик».

Какие тут бывают засухи я помнил по своему времени. Особенно, запомнилась засуха, когда Украина перекрыла канал, ведущий от Днепра. Тогда наступила многолетняя засуха. Тогда, кстати, для Севастополя брали воду из нескольких, подобных Климентьевскому, озер, проложив временные трубопроводы. И эти озёра питали город, между прочим, больше года

Но ведь сейчас нет ни канала, ни водохранилища в верховьях реки Чёрной.

Я посчитал решение правильным и мой «стройбат» в течении трёх недель соорудил стометровую плотину. Сначала на обоих склонах ущелья, на высоте пять метров над настоящим уровнем реки, мы построили два деревянных шлюза, а потом перекрыли между ними её основное русло.

Высота плотины на фарватере должна была составить пятнадцать метров при глубине реки в два. Я решил, что лучшего места для «дачного дворца» мне не найти и дал команду «строить здесь».

Перепад высоты уровня слива из шлюзов давал возможность обустройства в прилегающих к плотине строениях необходимых «гидрокоммуникаций», без коих свой быт я представить уже не мог. Причём, имея опыт устройства подобных «излишеств» в Бразилии, здесь я отделил слив «грязной» воды от чистой.

Камень мы приносили из Херсонеса в заплечных сумках. Двенадцать километров, даже с полной выкладкой, — ерунда для крепких воинов. Даже я внёс свой вклад в строительство плотины и фундамента дворца. Совершив три «ходки», за одни сутки мы уложили сто с лишком метров плотины на высоту два и толщиной в два метра. И так ежедневно, пять раз в неделю. Два дня воинам давались на бытовые мероприятия, баню и разнообразные спортивные игры, в которые они играли, не смотря на довольно трудоёмкие дни. Очень популярны были игры в мяч.

В центре плотины я приказал установить несколько спускных шлюзов, расположенных друг над другом, ближе к левому берегу — шлюз, подающий воду во дворец, разместившийся на более пологом склоне ущелья и на водовод, подающий воду в небольшой посёлок, расположенный в долине.

Постройка дворца и плотины сопровождались разведкой местности и акклиматизацией. Я, практически, ничего не знал о современной Тавриде, кроме того, что народ здесь обитал разный, и владетелей на полуострове имелось несколько.

На северо-западе полуострова проживали несколько больших семей татар: Ширины, Мансуры¸ Седжевты, то и дело пытавшиеся отобрать власть у крымского хана. На Перекопе укрывался Ислям Герей, племянник Крымского хана Сахиб Герея, и сын прежнего правителя Тавриды. Он тоже желал здесь править.

Сам Сахиб Герей жил в новом дворце в Бахчисарае, контролировал долину реки Кача и внутреннюю территорию Тавриды. До сих пор хан игнорировал моё нахождение на полуострове, что меня несколько раздражало.

Мне же всё больше нравилась мысль остаться жить здесь и править империей отсюда. Если получится её удержать, естественно. Но главной своей цели уже я добился. Я постепенно концентрировал в Крыму все свои основные ресурсы.

«Крым наш!», — подумал я. — «И никому я его не отдам!»

Глава 17

Я полностью погрузился в возведение плотины и летней резиденции, работая телом и головой и отдыхая душой. В Крыму мы жили с родителями и родственниками. Это была моя малая Родина. Хотя, почему малая? Родина, она и есть — Родина. Большая она, или малая… Места мне были очень хорошо знакомы. Я узнавал горы, скалы, реки. Включился эффект узнавания. Мне даже стало казаться, что вот-вот за этим поворотом я увижу знакомую деревню или встречу в городке своего старого знакомого. И это «вот-вот» вдруг произошло.

Тут надо понимать, что на Тавриду вместе со мной из Константинополя перебралось и Российское посольство. Официально шахиншах в моём лице пошёл воевать Венецианцев с целью основательно закрепиться на Тавриде и в Азовском море, а может и на Дону. Послы Великого Князя всея Руси Юрия Ивановича, узнав о моих притязаниях на северные территории, просили аудиенцию. Однако я запретил визирям с ними не говорить, и послы напросились вслед за нами, сославшись на то, что имели посольские грамоты к другому правителю Османской Империи и готовы ехать в Московию за «правильными» бумагами, «коли будет на то воля шахиншаха». На самом деле они спешили сообщить в Москву о моих планах похода на Русь и всеми правдами и неправдами стремились прервать посольство.

Я разрешил им приехать на Тавриду, рассчитывая на то, что время на «поговорить» у меня для послов, в конце концов, найдётся, но пока не находилось. А поговорить с русскими послами надо было. Только как с ними разговаривать?

* * *

Стояло моё второе Крымское лето. Наш шатровый лагерь раскинулся в долинах и на взгорьях устья каньона Чёрной речки. Перед плотиной образовалось небольшое озерцо сжатое скалами. Вода разлилась в сторону левого, более покатого берега, на котором и располагались наши шатры в которых мы легко перенесли крымскую зиму. Строительство резиденции завершалось.

Недалеко от места строительства летнего дворца был «обнаружен» заброшенный карьер очень красивого мраморного известняка, идентичного осколкам того, из которого были когда-то давно построены дворцы Корсуни.

«Обнаружен» — это, конечно, громко сказано. Я