Мне надо спрятаться и попасть в Гавану. Не выдавайте меня, сеньора… прошу вас… я умру здесь! … Меня ждет моя мама! … — голос упал до тихого шепота, и незнакомец обреченно уронил голову на грудь.

Он стоял на коленях, безвольно опустив руки по бокам. Когда поднял голову и посмотрел на Фиону, в его глазах стояли слезы.

Кубинка хорошо понимала английскую речь. Когда-то ее клиентами были в основном американцы, и они всегда были добры и щедры с ней. B этот несчастный молодой гринго вызвал у нее такую жалость, что захотелось даже нежно прижать его голову к своей груди и утешить. Его большие широко открытые от испуга серо-голубые глаза смотрели на нее с таким нежным вожделением, что, когда он робко коснулся ее плеча, у нее, не смотря на возраст и опыт, вдруг сладко заныло внизу живота, и она почувствовала, как напрягаются соски.

Она поможет ему! И Фиона даже знала, как!

Это будет ее маленькая личная месть этому Кастро, который наобещал им столько всего, а в результате оторвал от дома, работы и превратил в сельскохозяйственную скотину и секс-игрушек для всех, проезжающих через эти сады, и у кого есть оружие.

Но сначала надо было спрятать американца.

Чуть поодаль, рядом с дорогой, был шалаш. Там отдыхали и прятались от полуденного зноя работницы коммуны. Туда она и поведет этого бледного гринго в грязной и изношенной одежде. Пусть отмоется, отдохнет. Время есть. Вечером мимо коммуны со стороны крокодиловой фермы будет проезжать грузовик с русскими. Она знала, что в крытом кузове грузовика на пароме везут в Гавану крокодилов. В Гаване из них делают чучела для русских команданте. Солдаты боялись ехать в кузове с крокодилами, поэтому все набивались в кабину. Часто они останавливались здесь и за пестрые ленточки и бусы пользовались услугами податливых работниц коммуны. Фиона знала, что вкусы у солдат были непритязательными, и достаточно было показаться и привлечь их внимание, как они с удовольствием отвлекались на время от своих обязанностей.

— Я помогу вам, сеньор! — решительно произнесла Фиона, осторожно взяла его за руку и повела в сторону шалаша. При этом она почувствовала, как сладко затрепетало ее тело от прикосновения к нежной коже американца…

Оливкового цвета ЗИЛ-130 с крытым брезентовым кузовом тарахтел по ухабистой дороге, ведущей к месту, где проводилась паромная переправа с острова Пинос на Кубу. Густо покрытый дорожной пылью грузовик, с двумя грязными разводами на лобовом стекле от давно стершихся дворников, ехал от водохранилища Лас-Нуэвас, где располагалась небольшая деревушка. Чтобы добраться до парома приходилось двигаться в обход гор Ла-Каньеда. Это почти в два раза удлиняло путь, но совершенно не смущало, а даже радовало, пассажиров грузовика. Хоть кабина ЗИЛа и была рассчитана на двоих, в ней сидело трое советских солдат и один кубинец. Одетые в выцветшие от солнца и многочисленных стирок хлопчатобумажные рубашки и брюки, в сапаты и с лихо надвинутыми на затылок беретах, они жались друг к другу в тесноте кабины. Самому старшему из солдат было не больше двадцати лет, и они весело переговаривались, покуривая сигареты. Кубинец Хока, ненамного старше русских, был одновременно проводником и переводчиком. Он радовался путешествию, угощаясь дефицитными советскими сигаретами «Ява», и получал от всего происходящего искреннее удовольствие. Оживленная беседа часто прерывалась заливистым, почти детским смехом, перекрывающим даже рокот мощного зиловского мотора. Только иногда сильные толчки позади, сотрясающие большой автомобиль, и тяжелые звуки от ударов о борта грузовика прерывали их веселую болтовню, и солдаты на миг испуганно затихали, настороженно прислушиваясь к тому, что происходило в кузове.

— Да хрен с ними! — смачно и нарочито весомо обронил дембель То-лян, тот, который сидел за рулем. — Скоро зарежут на чучелки. Пусть резвятся твари… — он деловито затянулся сигаретой, пустив густую струю в лобовое стекло, при этом заметно побледнев. Остальные понимающе закивали и оскалились, натужно улыбаясь.

В кузове ЗИЛа находилось пятнадцать двухметровых крокодилов. Их везли в центральную «сувенирку». Так называлась мастерская по изготовлению чучел, которая подчинялась непосредственно комбригу советской части, расквартированной на Кубе. Крокодилов купили у крестьян маленькой свайной деревеньки на болотистом берегу рядом с водохранилищем Лас-Нуэвас.

Рядом со столицей Пиноса, Нуэва-Херона, была официальная крокодиловая ферма «Криодора Кокодрила», но там крокодилы стоили дороже, и нужно было заполнять бумаги на официальный вывоз животных, живых или мертвых. Поэтому брали у крестьян.

Покупали крокодилов по цене один песо за сантиметр крокодиловой длины. Крестьяне завязывали крокодилам пасти и лапы, измеряли и грузили в кузов ЗИЛа. Ехать с крокодилами вместе было страшно, и поэтому солдаты сидели в кабине грузовика, чутко прислушиваясь к тому, что происходит в кузове.

Из крокодилов должны были изготовить чучела для отбывающих высокопоставленных советских офицеров берегового ракетного дивизиона «Школа № 16», который был передан кубинцам. Кустарные «сувенирки» были в каждом хозяйстве, но объемы и качество были не те. А командирам нужны были первоклассные чучела. И поэтому грузовик с пятнадцатью крокодилами и четырьмя солдатами направлялся к паромной переправе, чтобы отплыть с острова Пинос на остров Куба.

За поворотом неожиданно открылись взору обширные манговые сады, скрытые ранее за пышно растущими на склонах гор Ла-Каньеда кустами жакаранд и коралловых деревьев. Широкая ухабистая земляная дорога, большой плавной дугой огибая неровную гряду горных вершин, вела через эти сады. Пассажиры ЗИЛа заметно оживились, азартно по-детски высматривая что-то между рядами деревьев.

— Во! Во! Гляди! … Охренеть!!! — вдруг восторженно закричал Петя — тот, который жался к пассажирской двери грузовика. Он указывал пальцем на кубинку, которая вдруг выскочила из — за деревьев на дорогу прямо перед ЗИЛом.

«Руссе компаньеро, бена ка!» («Русские, давайте к нам!») — кричала кубинка, улыбаясь во весь рот и размахивая руками. Потом высоко задрала подол сарафана и стала хлопать себя по голому смуглому животу и полным, но обольстительным ляжкам. Потом повернулась спиной, еще выше задрала сарафан и начала призывно вилять массивными, но такими соблазнительными ягодицами, а ладонями водить спереди между бедрами.

Грузовик резко затормозил, и от такой остановки крокодилы сзади зашевелились и начали остервенело бить хвостами по бортам кузова. Потом воцарилась тишина, ЗИЛ перестало раскачивать, и только облако дорожной пыли от резкого торможения медленно поплыло, опередив остановившийся грузовик и бесшумно осев перед машиной. В этой звонкой тишине четыре пары глаз завороженно впились в кубинку, проделывающую свои незамысловатые, но такие соблазнительные па.

Хока растолкал остолбеневших солдат, вышел из машины, что-то сказал улыбающейся женщине. Та, стоя у обочины, уже лицом к ним и спущенным сарафаном, вдруг достала обе большие груди из-под одежды и поддерживая их