Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А кто преуспел?
Ответ приходит в голову мгновенно, и я быстро набираю нужный номер.
— Мам, привет! Мы можем поговорить?
— Так-так, — говорит мама так, будто я одна из ее провинившихся учениц, — неужели моя дочь наконец-то обо мне вспомнила?
Учитывая, что я звонила родителям на следующий день моего переезда в Морийский лес, рассказав, что переехала к Доминику и заверив их, что у меня все хорошо, замечание было спорным. Но очевидно, маме не нравилось, что теперь я не у нее под боком.
— Я никогда о тебе и не забывала. Просто живу свою жизнь.
— Которая больше напоминает телевизионную драму.
— Это радует, потому что, несмотря на все сюжетные сложности, герои рука об руку приходят к счастливому концу.
— Что случилось?! — теперь в мамином голосе явственно чувствуется тревога, поэтому я добавляю веселья и беззаботности в свой.
— А разве я не могу просто тебе позвонить?
— У тебя там почти медовый месяц с твоим вервольфом, и ты не объявлялась в магазине неделю. Поэтому я и спрашиваю: что случилось?
Меня ошарашивает мамино предположение про медовый месяц, поэтому я не сразу нахожусь, что ответить. Она же воспринимает мою паузу по-своему.
— Шарлин, это связано с долгом?
— Нет! — отрезаю я. — Долг здесь ни при чем. Я позвонила тебе скорее как женщина женщине.
Мамин черед слегка зависнуть. Но когда она говорит, беспокойство в ее тоне сменяется интересом:
— Я тебя внимательно слушаю.
Вот почему, когда кто-то так говорит, становится невозможно подобрать слова?
— Это касается меня и Доминика. Наших отношений. Всё так сложно! Я почти четыре года была замужем, но по-прежнему не понимаю мужчин.
— Потому что все мужчины разные, моя девочка.
— В этом, наверное, весь секрет, — бормочу я.
— Он тебя обидел?
— Да, — признаюсь. — Очень. Сначала он меня, а потом я его. В общем, мы обидели друг друга, и я не знаю как это исправить.
— А хочешь?
— Конечно! — отвечаю, и только затем задумываюсь.
Конечно, я хочу!
Хочу, чтобы мой мужчина, мой волк шел на этот бой зная, что мы с малышом или малышкой поддерживаем его. Но как ему об этом сказать, если он игнорирует мои звонки и вряд ли станет слушать сообщения?
— Что бы там ни думал или ни говорил твой отец, — вклинивается в мои мысли мама, — характер, сила воли и чувство собственного достоинства тебе достались от меня. А я всегда ценила свое мнение выше остальных. Частенько страдала от этого, но потом встретила его, и всё изменилось.
— То есть стала слушаться папу? Что-то я такого не припомню.
— Нет, — смеется мама. — Но он научил меня тому, что в отношениях можно и нужно договариваться. Приходить к общему мнению.
— А если договориться не получается? Если он меня не слышит?
— Так сделай так, чтобы услышал! Научись сама и научи этому его.
Научись и научи.
Это сложнее, чем кажется. Как объяснить этому волку, что я должна быть с ним, всегда и везде? Но главное — желание.
— Спасибо, мам. Ты мне очень помогла.
Я прощаюсь с мамой и тут же набираю Оуэна. Если кто и знает, где мой альфа, то это он.
— Оуэн, мне срочно нужно в Крайтон. К Доминику.
— Причина? — интересуется вервольф.
— Какая разница?!
— Тебе запрещено покидать поселение, Чарли. По крайней мере, сегодня. Приказ альфы.
Даже так? Хотя кто бы сомневался!
— Что значит запрещено? Я что, пленница?
— Нет, но сегодня тебе лучше оставаться в Морийском лесу.
— А если мне понадобится доктор?
— Ты в своей комнате? Я сейчас поднимусь.
Оуэн снова мой личный телохранитель? Доминик подготовился.
Он отключается, а я зашвыриваю телефон на диван. Вот знала, что не нужно соглашаться на лес! Знала, и все равно поехала. Как теперь отсюда уехать?
Меня тут же озаряет гениальной мыслью, и я падаю на диван следом за телефоном. Вовремя: Оуэн врывается в комнату подобно молнии. И выглядит таким же бледным.
— Что произошло?
Я морщусь от боли вполне натуралистично, потому что не совсем удачно прыгнула на диван, и сейчас у меня простреливает коленку.
— Болит живот, и мне очень нужно к доктору Милтону.
Пусть это нечестно, но на войне все средства хороши.
Вервольф тут же набирает номер.
— Милтон, это Оуэн Брайс. Это насчет Шарлин Мэдисон. Вы нужны в нашем поселении, как можно скорее.
У меня глаза на лоб лезут от такой оперативности. Если бы со мной действительно что-то случилось, я была бы не против, но сейчас мне нужно вовсе не к доктору.
— Мы доедем быстрее, — прерываю его я.
— Нет, тебе лучше не двигаться. Это может быть серьезно.
— Это серьезно, но я смогу добраться сама. Попроси доктора приехать на виллу на Мантон-Бэй. Поедем туда, я обнимусь с Домиником. Его присутствие всегда меня успокаивает.
— Одну секунду, — просит Оуэн и зажимает микрофон ладонью. При этом вид у него становится волчий, а взгляд вспыхивает желтым. — У тебя действительно что-то болит или ты лжешь, чтобы попасть к Доминику?
Вервольфы же чувствуют ложь? Или нет?
— Болит, — признаюсь я. — Сердце за нашего бессердечного альфу!
Оуэн прищуривается и возвращается к разговору с доктором:
— Милтон, всё в порядке. Это всего лишь гормоны. Я позвоню, если по-настоящему понадобится помощь.
Он нажимает отбой, а я поднимаюсь и соединяю ладони на груди.
— Мне правда нужно к нему. Сегодня очень важный день…
— Я знаю, какой сегодня день, — перебивает он меня, — и поверь, мне это тоже не нравится. Но так решил альфа.
— Я не собираюсь его отговаривать, просто лично хочу сказать Доминику, что поддерживаю его. Неужели сложно отвезти меня к нему?
— Он отдал приказ, Чарли.
Мое терпение явно заканчивается.
— А я приказываю отвезти меня в Крайтон! Клара сказала, что в его отсутствие стая подчиняется мне.
Лицо Оуэна становится жестким.
— Я с глубоким уважением отношусь к выбору альфы, но идти против его слов не собираюсь. И не рассчитывай на других членов стаи, они предупреждены, помогут тебе во всем, кроме возвращения в Крайтон. А за нарушение приказа будут изгнаны.
То есть вся стая против меня?!