одну для науки. Наставь одну линзу на текст, сосредоточь в ней Силу и запомни все, что увидишь. И при желании ты сможешь всё это увидеть снова. А будем дома – перекопируем на пластины.

Идея была отличная. Пип сообразил, какой частью своего шарообразного глаза он пользуется реже всего – оказалось, самая близкая к телу линза внизу и слева почти не используется в зрении*.

Сфокусировал её на стене с иероглифами – для этого пришлось жутко изогнуться. Сосредоточился. Небольшая вспышка Силы – и всё. Текст теперь вырублен в глазу навеки.

– Уже не зря сходили, – сказал Шумар. – Надо бы посмотреть рядом – вдруг еще есть помещения того же времени.

Полазали по развалинам, проплывая между застывшими массивами лавы. Нет, похоже, вулкан разрушил всё, а кремниевые губки и мшанки завершили дело – зарастили обломки и выгладили рельеф.

– Вот еще что-то! – это Парабар наткнулся на маленький отнорок. Он был совсем разрушен, только часть стены и уголочек – еле-еле Парабару протиснуться. И узоры на стене не сохранились, вместо них какие-то бурые натёки. Зато в углу на облизанном водой до округлости каменном постаменте стоял обломок статуи – нижняя часть трилобита, сделанного из какого-то очень твердого камня. Вода обточили углы, но не сильно – течения тут не было, и ракушки не жили в этом негостеприимном месте, они не наросли на статую. И было видно, что это точно трилобит, и род его неизвестен – таких сейчас в морях не жило.

– Может, это портрет хозяина замка? – с трепетом спросил Парабар. – Жаль, что у нас нет обычая делать изображения знаменитых трилобитов. Потомки и не узнают, как мы выглядели.

– Если мы немедленно не уберемся отсюда, то потомков нам не видать, как неподвижных щёк, – сказал Пип. – Здесь какие-то испарения из-под песка выступают. Поэтому и не живет никто. Слабенькие такие, я сразу и не распознал. А сейчас концентрация увеличилась.

– Точно, – принюхался Шумар. – Не смертельный яд, но и не полезно.

Давайте-ка выплывать из этой гробницы.

На волю выбрались без приключений…… уже находясь в поверхностном переходе недалеко от Изиного грота, Пип вспомнил:

– А привидение-то так и не нашли!

– Знаете… только не смейтесь, ребята, – нерешительно сказал Парабар.

– Я вот вспоминаю ту сказку.

– Ну? Вспомнить не можешь что ли? Это старость, когда не можешь вспомнить, – «ободрил» Шумар.

– Там говорится, что привидение редко общается с живыми, только в крайних случаях – ну вот как я наткнулся, а он меня от хурдии спасал. А если хочешь пообщаться с привидением, надо его позвать.

– Так что же ты раньше молчал! – возмутился Пип. – Есть какая-то специальная формула вызова? Или орём в произвольной форме?

– Не знаю, я же личинкой был, ещё до первой линьки, – оправдывался Парабар. – Я только помню, что надо мной висела какая-то толстая личинка с шипами и толкалась, мешала слушать.

– Одонт, наверное, – предположил Шумар. – Они такие. Парабар, деточка, а позови-ка ты своё привидение. Хуже не будет.

– И уточни, чтобы приходило без хурдии, – добавил Пип. Всё-таки он здорово тогда испугался.

Парабар задумался. Чем приманить существо, которое миллионы поколений висит в пещере и ничем не интересуется?

– Привидение, явись! – сказал он на пробу.

Привидение, естественно, не явилось.

– Ты забыл волшебное слово «пожалуйста», – напомнил Пип.

– Привидение, явись, пожалуйста! – послушно исправился Парабар.

Тот же эффект.

– Может, оно обижается, что ты его так непочтительно зовёшь?

– Хорошо, прибавим почтительности: о Великий Предок, да сияет твоя эктоплазма миллионы поколений, озари своим присутствием неразумных потомков, алчущих вкусить твоей тайной мудрости! Куда уж почтительнее, я просто не знаю.

Всё тихо, никаких привидений.

– Наверное, слишком сложно. Наши предки были простые ребята древних времен, а ты им эдак загнул.

– Сюда, парни, здесь еда! – сформулировал Парабар предельно просто.

– Ха! Всё ясно! Парабар, деточка, ты можешь кричать хоть до Третьего Конца Света – привидение не придёт, потому что оно тебя не понимает!

За миллионы поколений язык изменился так, что от прежнего наречия ничего не осталось!

– А что, ты думаешь, Шумар, что будет и Третий Конец Света? – встревожился Пип. – Что-то многовато.

– А будешь со мной спорить – сделается и Четвёртый Конец Света, мало не покажется.

– Мы же мыслями разговариваем, – возразил Парабар, переварив идею Шумара. – При чём тут изменения наречий?

– А мысли выражаются словами. Попробуй подумать без слов, – предложил Шумар.

Парабар попробовал – и не смог.

– А тогда как его звать? Раз слов не понимает.

– Почувствуй Силу, Парабар! Или проще: ощути сильное желание увидеть вот прямо тут того призрака, который пытался спасти тебя от хурдии. Ты же запомнил, как он выглядел?

– Конечно, запомнил, я не каждый свет призраков вижу. Зелёненький такой, позитивненький, весь в колючках. Красавец.

Парабар сосредоточился… и в темноте грота все увидели большого, с двух Парабаров, зеленоватого призрака, очень яркого.

– У-у-у! – обрадовано сказало Привидение.

– У-у-у, – согласился Парабар, решив не перечить такому крупному существу.

Привидение обрадовалось ещё больше, решив, что Парабар понимает его язык, и разразилось длинной фразой:

– У-у-оу-оу уоффа-а-а-уо-уо!

– И вам не хворать, – ответил Парабар.

Привидение встревожилось.

– У-у оэ? – спросило оно.

– Напрочь оэ, – развёл лапками Парабар.

Привидение постучало себя по цефалону.

– Сам дурак, – адекватно ответил Парабар. – Ребята, с ним всё-таки можно общаться!

– Но не очень плодотворно, – заметил Шумар. – Оно явно не прочь что-то сообщить нам, но не понимает нас, а мы – его.

Привидение опять изрекло серию «уо» и «оу» в разных сочетаниях, потом зависло и пригорюнилось.

– Погодите, – сказал Шумар. – Попробуем иначе. Эй, ты, бедолага, плыви сюда.

И нарисовал на песке палочку. Привидение посмотрело на Шумара и снова постучало по цефалону – мол, совсем дурак. Шумар нарисовал еще одну палочку и пояснил:

– Если он при жизни был рыцарем, тогда всё пропало. Рыцари до математики не снисходили. А если он был жрец или писец или какой другой хоть мало-мальски образованный трилобит, то у нас есть шанс.

Привидение посмотрело на палочки, потом на Шумара. В его светлых глазах зажглось что-то похожее на понимание. Он стёр лоскутком эктоплазмы Шумаровы палочки и нарисовал другие: одну, потом группу из двух палочек, потом группу из трех палочек.

– Натуральный ряд чисел, арифметическая прогрессия, – очень довольный, сказал Шумар. – Попробуем умножение на два.

Стёр рисунок и нарисовал другое: две палочки, четыре палочки, шесть палочек. Привидение оглядело рисунок, просияло и дорисовало восемь палочек.

Следующие пол-света прошли очень скучно. Пип тренировался в закутке направлять Силу к пигидию и одновременно наносить удар, Парабар сочинял стихи. Зато Шумар и Привидение, перебивая друг друга (молча, конечно), всё что-то чертили на песке, время от времени