Брат развернулся и бросился обратно. Словно за ним гнался сам Крампус. Габор задумчиво смотрел Миклошу вслед. Между ним и Маргит что-то произошло. Что-то очень нехорошее. Оба теперь трясутся от страха. Но если Миклош боится, что его дела выплывут наружу, то Маргит боится его самого…

— Господарь, только что приходил кузнец. Просил передать вам это.

Габор обернулся к слуге, который сжимал в руках небольшой бумажный сверток, перетянутый бечевкой. Он совсем забыл о своем заказе. Как будто прошла целая вечность, а не пара часов. Габор забрал сверток. Послышалось тихое звяканье. Он-то и пошел к кузнецу, чтобы позлить Маргит. Выражение ее лица того стоило. Она с таким неверием и удивлением смотрела на него расширившимися глазами, что Габор едва сдерживал смех. Какой же красивой она была в тот момент. Мечтательная, задумчивая и немного растерянная. Как будто все происходящее действительно было для нее в новинку.

Габор сжал сверток. Он доберется до истины, пусть даже придется устроить в крепости пыточную. Впрочем, как пытать Маргит, он уже придумал. Помимо воли на лице сама собой возникла довольная улыбка. Маргит разбудила в нем что-то странное. Волю к жизни, что ли… Раньше он просто существовал, прилежно исполняя свой долг. Нужно защищать народ от демонов? Хорошо, он будет это делать. Нужно заботиться о процветании своих земель. Хорошо, он позаботится. Нужно соблюдать и чтить традиции, показывая всем пример. Он и с этим справится! Проводы Старого года в кругу семьи? Запросто.

До сегодняшнего дня он и не подозревал, насколько сильно погряз во всем этом. Маргит стала ураганом, который смел на своем пути все привычки и приличия. Она не боялась его. Спорила и дерзила. Говорила колкости и… беззастенчиво отдавалась. Без капли фальши и наигранности. Она не старалась ему угодить, как делали другие в надежде заслужить плату побольше или украшение подороже. Она не позволяла себе наслаждаться, зачем-то сдерживалась. И это безумно злило Габора. Он ведь видел, что ей нравится, что она хочет стонать и кричать во весь голос. Но Маргит упорно сопротивлялась. А Габор выходил из себя.

Как влюбленному идиоту ему хотелось слышать, что он лучший, что ни с кем, как с ним, у нее никогда и ничего не было. Что он лучше всех мужчин, какие у нее были. А вместо этого она порезала себя, чтобы доказать свою невиновность. И где этот проклятый лекарь, когда он так нужен?!

Габор уже собирался послать еще кого-нибудь за доктором, но тот, уставший и всклокоченный, объявился сам. Что-то бубнил про сложные роды, но Габор не слушал. Прибыл второй помощник — которого он посылал за Браженой. Отводя глаза, гонец признался:

— Она отказалась ехать, господарь.

— То есть как это отказалась?!

Габор едва не схватил глупца за грудки. Остановило только присутствие доктора.

— Сказала… сказала, что знает о вашем желании с ней говорить. И просила передать, что если вы хотите задать ей свой вопрос, то должны сами приехать. До того, как мы проводим Старый год. После уже будет поздно.

Так какого демона она сама тогда не приехала? Впервые она ослушалась его приказа. Хотя знала, что он сделал с ее предшественницей за ослушание. И знала, что слов на ветер он не бросает.

— Мне следовало привезти ее силой? — Помощник заставил вернуться в реальность.

Габор покачал головой:

— Нет. Ты все правильно сделал. Сейчас отправляйся к моему брату. Найди его, где бы он ни был и не отходи ни на шаг. Сопровождай везде.

— Слушаюсь, господарь.

Слуга исчез, и Габор повернулся к лекарю:

— Идемте за мной. Моя… гостья сильно поранилась. Вы должны осмотреть рану.

Доктор устало поплелся следом, и Габору пришлось замедлить шаг. Ярость из-за отказа старой ведьмы клокотала внутри. Как она могла ослушаться его?! Какие цели преследовала?

Габор проверил, нет ли поблизости Миклоша и быстро свернул в нужный коридор. О том, где находится Маргит брату знать не нужно. Мало ли что ему взбредет в голову. Нехорошее предчувствие бурлило в груди, а Габор всегда доверял своим ощущениям.

Он провел лекаря в старую детскую. Маргит спала. Ровно и глубоко дышала. Во сне у нее было удивительное выражение лица. Спокойное, расслабленное и… загадочное. Как будто она скрывала какую-то тайну. Сама по себе эта тайна ничего не значила, но Габору во что бы то ни стало нужно было ее разгадать. Даже во сне Маргит подначивала его.

— Что случилось? — Доктор деловито разматывал пропитавшуюся кровью тряпицу.

Габор встал рядом, следя за каждым движением старого лекаря.

— Она поранилась о… мою саблю…

— Ох уж эти женщины… Вечно их тянет в мужские дела. — Лекарь покачал головой и достал пузырек с какой-то жидкостью. — Госпожа не в себе. Ее вообще нельзя подпускать к оружию. Ваш брат не уследил?

Нет, не уследил он сам — лежал уставший и расслабленный после великолепного секса. Почему какой-то докторишка вообще читает ему нотации?

— Просто сделайте все необходимое.

Лекарь поджал губы и плеснул на рану странного вида жидкость. После щедро покрыл мазью. По комнате разлился аромат диких луговых трав и цветов. Габор отчетливо увидел яркую до рези в глазах картину. Лето в Дьекельни. Прохладный ветер, огромные сверкающие звезды, соленый аромат моря, что бьется о скалы. Замок был выстроен среди скал, так повелели первые господари Дьекельни. И летом здесь было невероятно. С моря шел молочный туман, прилив наползал на берег с песком, какого больше не было во всей Бергандии. Белый, с розовыми и голубыми песчинками — осколками этих скал.

Габор представлял, как отведет Маргит на берег. Как они вместе будут купаться в искрящейся воде. Как она будет задумчиво собирать ракушки. Почему-то Габор был твердо уверен, что Маргит обязательно захочет насобирать ракушек. Он видел, как она выходит из воды, дрожащая от утренней прохлады. Как сорочка облепливает каждый изгиб тела. Как с мокрых волос стекают на грудь капли воды. Как они падают на грудь, заставляя соски сжаться и натянуть ткань. Маргит таинственно улыбается и опускается на него сверху, задирая мокрую сорочку до бедер.

Габора бросило в жар. На спине и лбу выступила испарина. Он видел все настолько отчетливо, словно это было воспоминание, а не разыгравшееся воображение.

— Вот и все. Порез не очень глубокий. Когда госпожа проснется, прикажите подать ей плотный ужин. Ну или завтрак. Рану не тревожить. Пусть служанка меняет повязку раз в сутки. Мазь я оставлю.

Габор кивнул. Он уже знал, что никого и близко не подпустит к Маргит и сам будет обрабатывать ее рану.

* * *

Миклош летел по коридору, с трудом сдерживая бушующую внутри ярость. И холодный липкий страх. Эти два чувства сейчас сплетались в его душе, как ядовитые змеи в брачный сезон. Настолько плотный клубок, что непонятно, где одно, а где другое.

Маргит жива… Эта новость ударила кнутом, которым он так любил развлекаться с женой. Жива… Как такое может быть?! После всех предпринятых мер… Нет, невозможно. Он проверил пульс. Несколько бесконечно долгих минут ждал удара, но ничего не произошло. Сердце в ее груди не билось — это он знал совершенно точно. Пока гонял ее по спальне, несколько раз едва не сломал ей шею. Это натолкнуло на мысль… Уже вывезя Маргит в лес, Миклош свернул ей шею. Знакомый хруст и развернутая почти к спине, как у совы, голова, были лучшим доказательством — Маргит мертва. Еще четверть часа он, как дурак, держал у ее губ кинжал, ожидая заветное облачка пара. Как будто с лицом на затылке благоверная могла дышать!