– Но кого я в последнее время не узнаю,так это Зубодериху! – сонно сказала Гробыня, забираясь под одеяло. –Какая-то она совсем другая стала. У нее даже глаза цвет поменяли. Не хило, да?

– Как поменяли цвет? Что заерунда? – не поняла Таня.

– Да нет, на уроках они нормальные. Ипотом, она же их за очками прячет! А когда вчера в сумерках я встретила ее вкоридоре рядом с мастерской магических предметов, так глаза у нее были голубые.Представляешь?

– Ну и что, у многих голубые глаза. Этокрасиво! – сказала Таня.

– Ничего ты не понимаешь, Гроттерша! Онибыли не просто голубые! Они были как прожекторы! И свет из них бил такой же –голубой и яркий-яркий. И никаких очков, будто они ей и вовсе не нужны! Я прямпочти ослепла. Хорошо еще, она меня не заметила.

– Ты уверена, что это было рядом смастерской? – быстро спросила Таня.

Уже в который раз ей приходилось слышать обэтом месте. Первый раз от Ваньки, который обнаружил за статуей рыбыскатерть-самооборонку.

– Отвянь, сиротка! Я уже в коме! –вяло отозвалась Склепова.

Она повернулась на другой бок и вскоре сладкозасопела. Черные Шторы злорадно дрогнули. Они осторожно дотянулись до Гробынии, накрыв ее голову, принялись вовсю подглядывать сны.

Сегодня Гробыне снился нападающийСемь-Пень-Дыр, стрелявшийся на дуэли со скелетом. Семь-Пень-Дыр и скелетувлеченно палили друг в друга из старинных кремневых пистолетов, причем вместопуль из пистолетов почему-то вылетали маленькие сердечки, сразу превращавшиесяв мыльные пузыри. Гуня Гломов в красных купидоньих подтяжках и с крылышками,как у эльфа, ловил пузыри сачком для бабочек.

– Ну вот, снова Гуня! И уже даже вподтяжках! Нет, теперь Гробыня точно ничего не скажет Клоппу про Ваньку, –пробормотала Таня.

Она решила было досмотреть сон до конца, нотут в окно кто-то легонько постучал.

Таня выглянула и увидела Баб-Ягуна. Он был неодин. Позади него на том же пылесосе, крепко обхватив внука Ягге за пояс, сиделВанька. Черные Шторы, захлебнувшись во впечатлениях, едва не рухнули с карниза.Одна штора принялась отражать пылесос, другая же осталась верна сну Гробыни,так что в результате получилась какая-то каша: Гуня Гломов, играющий на трубепылесоса, как на свирели.

– Эй! Ты слышишь? – громко зашепталЯгун. – Мы придумали, как проникнуть на Главную Лестницу! Отличный способ!Как нам только раньше это в голову не пришло?

– Не вертись! – Ванька Валялкинтолкнул Ягуна кулаком.

Он был озабочен тем, чтобы не сверзнуться спылесоса. Тем более что непоседливый внук Ягге ежесекундно принималсяподскакивать. А еще Тане показалось, что Ванька что-то прячет под майкой,что-то довольно непоседливое, такое, что нужно постоянно придерживать ладонью.

– Какой способ? Через циклопов? –поинтересовалась Таня.

Ягун таинственно хмыкнул.

– Нет, через бойницу, – сказалон. – Там в Башне есть отличная небольшая бойница. Выходит прямо налестницу. Очень высоко. Уверен: Поклеп, когда ставил свои заклинания, о нейзабыл. Так ты с нами?

Таня кивнула, радуясь, что еще не успелараздеться.

– Тогда заскакивай на мой пылесос!Бойница слишком узкая: твой контрабас не пройдет! И потом, он же не умеетнеподвижно зависать, – принялся распоряжаться Баб-Ягун.

Он обожал подчеркивать преимущества своегопылесоса перед контрабасом.

Убедившись, что Гробыня крепко спит, Таняосторожно приоткрыла окно и забалансировала на широком обледеневшемподоконнике. Внизу заснеженным квадратом белел внутренний дворик Тибидохса. УТани слегка закружилась голова. Она не боялась высоты, только когда ощущала подсобой седлообразный, всегда теплый бок своего контрабаса.

Как оказалось, волновалась она не напрасно.Едва она прыгнула на пылесос позади Ваньки и крепко вцепилась ему в пояс, какперегруженная машина ухнула в воздушную яму. Замелькали окна. Заснеженныйквадрат дворика неуклонно надвигался на них снизу. Таня успела подумать, чтоеще немного – и поручик Ржевский будет рассказывать всем анекдот про трилепешки!

– Пилотус камикадзис! – наконецспохватился Баб-Ягун, переходя на более медленное, но надежное заклинание.

Пылесос надсадно загудел и, выйдя из воздушнойямы, стал постепенно набирать высоту. Когда это случилось, мощенный булыжникомдворик был всего в нескольких метрах.

– Ты что, был на «Торопыгусе угорелусе»?– набросился на Ягуна Ванька.

Он не мог поверить, что Ягун додумалсяпроизнести скоростное заклинание, зная, что его пылесос будет перегружен.

– Я как-то не подумал, – засмущалсяБаб-Ягун. – И вообще, чего ты пристал, не разбились же!

– Дать бы тебе по шее! – мечтательносказал Валялкин.

– Не вздумай! Во-первых, сам получишь. Аво-вторых, пылесос станет неуправляемым! – поспешно предупредил Ягун.

Они обогнули Большую Башню с севера, пролетелипод несколькими небольшими арками, а потом Баб-Ягун направил трубу вверх.Пылесос неторопливо пополз вдоль глухой стены, сложенной из огромных камней.

– Мы сейчас поднимаемся вдоль ГлавнойЛестницы, но только снаружи… – объяснил Ягун. – Ну и осел же этот Поклеп!Небось, думает, что все полетные заклинания в Тибидохсе блокируются. Но это онираньше блокировались, до ремонта. А теперь старых уже нет, а новых еще непротянули.

– А как ты узнал про бойницу? –спросила Таня.

– Захватил с собой на тренировкуподзорную трубу… А вот и она, смотри! Я уж думал, проскочили.

Пылесос замер. Прямо перед собой Таня увиделав сплошном камне узкую бойницу с закругленным сверху проемом, отличноприспособленную для того, чтобы стрелять из арбалета или пускать боевые искры.Баб-Ягун осторожно направил туда пылесос и посадил его на широкой площадке, гдесправа и слева на влажных камнях плясали красноватые отблески факелов,вспыхнувших при их появлении.

Таню охватило нехорошее предчувствие. Онаотчего-то очень усомнилась в том, что Поклеп Поклепыч забыл об этой бойнице.Скорее, это смахивало на ловушку. Если их поймают, то ей достанется большевсех. После истории с драконом Поклеп придерется к любому нарушению, чтобыотнять у нее магический перстень, зомбировать и вернуть в мир к лопухоидам.

Снизу донеслись грубые голоса.