В гостиной сидели — ну ничего себе, ещё один сюрприз — и Франческа, и Джованнина. Они тоже что-то пили и ели, а Франческа параллельно ещё и в ноутбуке что-то делала.

— Явилась пропажа, — отметила Джованнина.

— Потеряли? — удивилась Кьяра.

— Так, самую малость, — Франческа глянула из-за ноутбука. — Ты в порядке? А то сначала какие-то дикие слухи про тебя, и будто к тебе кто-то там приехал, потом ты ревёшь и никого и ничего не видишь — не слышишь, а потом идёшь на танцы и пропадаешь.

— Нет, я не в порядке. Но кажется, что это уже не важно. Я теперь не знаю, что такое порядок. Мои родители хотели забрать меня домой, им не дали этого сделать. Отец попытался взять меня за руку и утащить, но дон Лодовико взял его за горло, и он передумал. И родители уехали без меня. Наверное, они не простят меня никогда. Но сейчас мне это без разницы, поверьте. Я и без того всю жизнь плохая дочь, мало что изменилось. У них ещё есть мой брат, он хороший. А потом на танцах мы учили бесконечную кадриль, всё занятие, и я стояла в паре с доном Лодовико.

— Мечта сбылась? — Джованнина подняла бокал. — Выпьем?

— Да всё не так на самом деле. И я не знаю, как. Он сказал, что я ему вместо дочери, которая у него могла быть, но которой нет. И что у него неплохая кровная семья, но он давно знает, что бывают ещё и названные родственники, и что монсеньор ему названный брат, и это тоже на всю жизнь, хоть и не по крови. И что я хорошая, а мои родители — дураки, раз не видят этого. Мне никогда никто такого не говорил, понимаете?

— Круто завернулось, — согласилась Джованнина.

— После того, как все увидели, какая у меня семья — ну, мама вечно орёт и всех строит, отец пьяный притащился — я думала, надо мной весь дворец смеяться будет. А вышло вон как.

— Чего это над тобой все должны смеяться? — вдруг спросила как будто и не слушавшая их Франческа, она даже голову от ноутбука подняла. — Ты думаешь, одна такая? Я своего отца в трезвом виде с детства не помню, а мать всё с ним возилась, чтобы люди плохого не подумали, хотя все соседи знали, что он пьёт, как не в себя, и всех нас по пьяни гоняет. И полицию вызывали, чтобы он ночью хотя бы не орал и посуду не бил, и соседи его сами били — всё без толку. Я их два года вообще не видела и не хочу. Дядя Франческо матери звонит иногда и потом пилит меня — почему я этого не делаю. А я не хочу и не буду.

Кьяра молча подошла и обняла Франческу сзади.

— Вот и я не хочу.

— Может, попросить дона Лодовико, чтобы он тебя тоже удочерил? — усмехнулась Джованнина.

— Спасибо, у меня уже есть один — мой бесценный крёстный, — фыркнула Франческа. — Мне достаточно.

— Пить-то будешь? — спросила Джованнина.

— А ты как здесь? Тебя кто-то привёл домой и отмыл от краски?

— Меня отец Варфоломей прогнал из мастерской. И запретил возвращаться до понедельника.

— И вы пьёте по этому поводу? Что пьёте, кстати?

— Карло добыл какого-то вина. Неплохое.

— Ой нет, после коньяка — не вариант. Вы классные, но я пошла спать. Может, я посплю, и утром всё станет проще?

И Кьяра отправилась спать. Уснула быстро и без дурных мыслей, а спала без сновидений.

Когда Лодовико постучал в дверь, Элоиза разве что подняла голову с плеча Себастьена. Ноги на пол и в туфли возвращать не стала.

— Заходи, — а вот Себастьен и не думал отпускать руку с её плеч. — Открыто.

— Кто вас знает, что вы тут делаете, — проворчал Лодовико. — Если вы не допили, то я сейчас допью всё, что осталось. Ну и денёк!

— Я правильно понял, что ты решил проблему самым нетривиальным образом?

— Чего тут нетривиального — хорошенько встряхнуть зарвавшегося идиота? Хотелось не только встряхнуть, но девочке было бы совсем неловко. А ей и так нелегко пришлось.

— И что теперь? Защищаешь девочку от всего мира? — улыбнулся Себастьен.

— От всего не нужно, она сама со многим справляется. Но определённо есть вещи, где в одиночку никак. Тем более маленькой девочке. Такая девочка должна ходить куда-нибудь на лекции, примерять платья да перебирать парней на предмет годится — не годится, а вовсе не выживать в одиночку в большом городе. И не стыдиться за идиотов-родителей. Ну а кто распустит язык, хоть про неё, хоть про её семью — шкуру спущу лично.

— Слушай, с тобой всё в порядке вообще? Сначала коты, теперь вот девочка.

— Что поделать, раз я дожил до таких лет и никого себе не нажил, то нужно ведь начинать когда-то.

— Это ты сам додумался или кто подсказал?

— Додумался сам, а подсказал Варфоломей. Так уж получилось.

— Мне кажется, всё получилось хорошо, — улыбнулась Элоиза. — Девочка-то как?

— Неплохо держится, после такого-то.

— Она, по-моему, вообще неплохо держится, — заметила Элоиза. — Так что удачи.

— Спасибо, — серьёзно кивнул Лодовико, допил коньяк из бокала и вышел.

Октавио сам напросился в субботу на уличное дежурство. Побыть в одиночестве и подумать. Ему не давали покоя те часы, которые нашли в вещах Франчески — или их туда спрятал её покойный бывший, или она сама, и врёт им всем? О последнем думать не хотелось. Зачем бы ей врать? Если бы у неё были бриллианты, разве она бы жила с тём уродцем? Жила бы сама, и была бы независима и прекрасна, как донна Эла. Впрочем, она и так невозможная красавица, а бриллианты… надо докопаться, откуда эти бриллианты.

За той компанией, что караулили возле дворца Франческу, следили уже вторую неделю. Как в тот же день выяснили, откуда они такие берутся, так и следили. Но ничего пока не наследили. Ни возле их базы, ни возле дворца.

Октавио сидел на каменной, хорошо нагретой приступочке у стены, и делал вид, что копается в телефоне, а на самом деле оглядывал окрестности. У него накануне нещадно заглючило приложение «под крылом» — новая версия, которую недавно сваяли программисты и теперь тестировали все, кому не лень. Октавио было не лень, но похоже, что эта версия как-то конфликтует с его моделью телефона. Проще снести и потом сходить записать новую версию, чем сейчас пытаться что-то самому наладить, да и что он может наладить? Только телефон перезагрузить. Поэтому снести, пока время есть, а если он вдруг нужен — позвонят или напишут.

Его пост был недалеко от дворца, и он уже подустал — на солнце, да ещё и пообедать нормально не успел, только пару кусков хлеба с мясом перехватил. Надо было взять с собой. Кому какое дело, что делает человек на улице? Подумаешь — ест!

Чужой парень показался в поле зрения совсем ненадолго, но Октавио его заметил. Парень, похоже, тоже заинтересовался и вышел из-за угла снова. И что-то в нём было… в общем, Октавио не просто уставился на того парня, а даже очки тёмные снял.