— Я вижу, папа, что твоя любовь ко мне не уменьшилась нисколько за этот год, — сказала Кьяра.

Подошла и села рядом с Анной. От родителей её отделял стол.

— Чего расселась? Поехали домой! — рявкнул отец.

— Полегче, — глянул на него Лодовико. — Не следует повышать голос и грубить.

— Так я ещё и не начал, — завёлся было господин Маури, но Лодовико так глянул на него, что тот мгновенно притих.

О да, такие чувствуют только превосходящую силу.

— Отец прав. Мы приехали за тобой. Я надеюсь, твои вещи собраны? — строго спросила мать.

— Нет, мама, мои вещи не собраны. Мне жаль тебя огорчать, но я не поеду с вами домой. Мой дом сейчас здесь. И он меня устраивает. У меня есть работа, я учусь на подготовительных курсах и скоро мне поступать в университет.

— Ну какая это работа? Полы мыть? Не говори ерунды. Поступишь, будешь учиться заочно и жить дома. Мне нужна помощь по хозяйству.

— Пусть папа наймёт тебе помощницу.

— Не указывай отцу, что ему делать. Почему он должен тратить деньги на помощницу, если у него есть взрослая дочь? Вот выйдешь замуж, и пойдёшь жить к мужу, а пока нечего по чужим домам болтаться!

— Я не планирую возвращаться. Мне отлично живётся здесь.

— Знаем мы, как тебе тут отлично живётся! Ты продажная девка, которую снимают в кино, и которая даёт каждому, кто попросит! — рявкнул отец.

— Молчать, — Лодовико повысил голос совсем чуть-чуть, но господин Маури вжал голову в плечи.

Видимо, что-то такое от него в тот момент исходило, что Элоиза легко представила его и во главе уличной шайки, и отстреливающимся в одиночку от десятка врагов. Такому нет нужды говорить громко.

— Госпожа Маури, — Варфоломей тоже говорил негромко. — Скажите, почему ваш супруг выдвигает против Кьяры такие обвинения?

— Потому, что ему принесли письмо! Бумажное письмо — других он не читает никогда. И в нём было написано вот это всё! Что она работает в притоне, снимается в кино голой, и все это видят где-то в интернете, что она спит с мужиками оптом и в розницу и не скрывает этого! — госпожа Маури открыла сумку, достала и бросила на стол конверт.

Лодовико взял его и рассмотрел.

— Что интересно — штемпель американский, Флорида. Вам это ни о чём не говорит, господа и дамы? — усмехнулся он и глянул на остальных.

Достал из конверта лист бумаги, осмотрел. Текст был написан от руки.

— Госпожа де Шатийон, выходите из сумрака. Взгляните. Вы знаете руку вашей бывшей сотрудницы, о которой все мы сейчас вспомнили?

Элоиза отошла от стены и взяла письмо.

— Да, я узнаю некоторое характерное написание букв. И также характерные для неё грамматические ошибки в итальянском. Госпожа Маури, это письмо действительно написала наша бывшая сотрудница. Девушка, которая жила с Кьярой в соседней комнате, и работала в моём отделе. Она… завидовала Кьяре. Кьяра, благодаря своему лёгкому и уживчивому характеру, пришлась здесь ко двору и нашла друзей. А Джулиана считала, что ей все должны от рождения, и не преуспела — ни с друзьями, ни с работой. Её пришлось уволить, она повела себя недопустимым образом. Вероятно, она захотела таким образом отомстить Кьяре. Кстати, Кьяра, откуда она могла узнать твой домашний адрес?

— Джулиана видела, как я подписывала рождественскую открытку для родителей, — прошептала Кьяра, она была ни жива, ни мертва. — Она тогда ещё подробно расспросила — кому это я пишу и куда…

— Так это просто… злоба дрянной девчонки? Святой отец, вы тоже так считаете? — госпожа Маури как будто с размаху врезалась в стену и очень этому удивилась.

— Не сомневаюсь ни минуты. Это именно злоба, и девушка была именно такая, как вы сказали. Я наблюдал её, и некоторые её выходки здесь, всё сходится. Это письмо написала Джулиана Уильямс.

— И соседи, ты хочешь сказать, этого не знают? — смотревший в пол господин Маури поднял глаза на Кьяру.

— Очевидно, не знают. Если ты сам это им по пьяни ещё не рассказал, — зло бросила Кьяра.

— И ты будешь говорить, что это неправда, так? А если я попрошу Витторио посмотреть в интернете, и он найдёт? — злобно сощурился на неё отец.

— Если ему больше нечем заняться, то, конечно, пусть ищет. Дорогие родители, я была рада с вами повидаться. Мне кажется, вам уже пора ехать, чтобы вернуться домой не слишком поздно, — Кьяра встала, и хотела было выйти, но господин Маури проворно поднялся и схватил её за руку.

— Стой, куда собралась! Домой поехали, кому говорят! Дочь ты мне или не дочь?

Элоиза и глазом моргнуть не успела, как господин Маури уже разжал руку и ловил губами воздух, будучи взят за шею и притиснут к стене.

— Ты, дрянь. Ну да, она тебе дочь. А тебе для чего дочь — горшки за тобой выносить? Или жратву тебе подавать? Сам немощный — найми прислугу. Она уехала из дома — ты проверил, куда именно она уехала? Посмотрел, есть ли ей, где жить? Снял ей квартиру? Дал денег на первое время? И ладно бы парень, а это девочка, молодая девочка! И она ещё тебе денег посылала, да? И у тебя хватало совести брать? А теперь, значит, деньги больше не присылает, так пусть домой едет, тебя обихаживать? Забудь, понял? Половина знакомых мне парней сдохли бы в одиночку в чужом городе, а она выжила и устроилась. Без твоей помощи. Вот если бы ты ей помог — тогда она бы сегодня тебя послушала. Но ты ей не помог, ей помогали совсем другие люди. Вот и ступай отсюда, пока ноги держат. Доступно? — Лодовико отпустил господина Маури и вытер руку о спинку пустого кресла.

Господин Маури смог только кивнуть.

Элоиза бросила взгляд на Кьяру, увидела распахнутые полные слёз глаза… и быстро метнула в неё луч поддержки — выдохнуть, разжаться, ещё раз выдохнуть. Всё. Пока не заплачет.

Кьяра в самом деле отдышалась.

— Мама, я думаю, тебе лучше увести папу отсюда. И уехать домой. Если захочешь — позвони мне потом, из дома. И тоже если захочешь — приезжай как-нибудь без папы. Мы встретимся в городе и спокойно поговорим.

— Ты точно не хочешь мне больше ничего сказать? — строго спросила госпожа Маури.

— Сейчас — нет, — Кьяра замотала головой.

— Ступайте, — отец Варфоломей подтолкнул господина Маури к двери. — В гараж вас проводят. Сударыня, я надеюсь, за рулём не ваш муж?

— Нет, мой брат. Он ждёт нас в машине. Паоло, пойдём. Она ещё пожалеет, что так себя вела, но и тебе не следовало пить в обед.

— Дочь моя, вы уверены, что не хотите ничего сказать Кьяре на прощание? А вдруг Господь распорядится так, что вы больше не встретитесь в этом мире, и разве вы не пожалеете о ваших сегодняшних словах?

— До свидания, — сказала госпожа Маури.

И вышла из кабинета. Её супруг, пошатываясь, побрёл за ней. Следом вышел Варфоломей — видимо, убедиться, что дойдут, куда следует.