Агалматофилия — это сексуальное влечение к статуе, кукле или манекену. Такие примеры мы находим в античной литературе. Даже в самые древние времена существовали опасения, что подобное явление превращает женщину в объект и ведет к развитию женоненавистничества (в точности как сейчас). Римский поэт Овидий (43 г. до н. э. — 17 г. н. э.) рассказал историю скульптора Пигмалиона, который, «оскорбясь на пороки, которых природа женской душе в изобилье дала, холостой, одинокий жил он, и ложе его лишено было долго подруги». Пигмалион вырезал из слоновой кости идеальную женщину — и мгновенно влюбился в свое творение.

Пигмалион укладывал свою даму в постель, покупал ей подарки, украшал драгоценностями и молил богов оживить ее. Афродита сжалилась над ним и исполнила его желание.

Статуя «Афродита Книдская» была создана Праксителем Афинским в IV веке до нашей эры. Считается, что позировала скульптору гетера Фрина. Это одно из древнейших изваяний женского тела в греческой истории. Как и современные секс-роботы, статуя представляла собой идеальную женщину. Как пишет Плиний Старший, «говорят, что некий человек влюбился в статую и, спрятавшись в храме на ночь, удовлетворил с ней свою похоть, оставив пятна на мраморе».

История Пигмалиона, пытавшегося создать идеальную женщину, не раз вдохновляла кинематографистов: «Моя прекрасная леди», «Красотка», «Степфордские жены», «Манекен», «Ох уж эта наука!», «Мисс Конгениальность» и т. п. Но один из самых важных пересказов сюжета Пигмалиона — «Песочный человек» (1816) Э.Т.А.Гофмана. Герой повести, Натаниэль, влюбляется в Олимпию, механическую куклу. В этой истории впервые описана гуманоидная машина (робот). Повесть Гофмана привлекла внимание ряда психиатров, в том числе — Зигмунда Фрейда, который пытался понять, почему куклы кажутся такими зловещими. Фрейд не называл их «зловещими», предпочтя термин «жуткие». Жутким он называл «нечто ужасное, что возвращает нас к чему-то давно известному и хорошо знакомому». Жуткое — это все, что вызывает чувство неуверенности и страха, потому что искажает нечто знакомое и милое нашему сердцу: матери-чудовища, злобные плюшевые мишки, Дети кукурузы и т. п.

Афродита Книдская. Римская копия греческой статуи IV века до н. э.

Похоже, что именно ощущение «жуткого» и вызывает такое неприятие секс-роботов. Неестественное женское тело, лицо с остекленевшим взглядом и открытым ртом, замершее где-то между живым и неживым состоянием, запрограммированное на удовлетворение сексуальных прихотей того, кто держит в руках пульт управления, — во всем есть нечто неприятное и жуткое. Но «жуткое» существовало задолго до того, как кто-то придумал скрыть USB-порт в резиновом соске.

Английский сексолог Хэвлок Эллис (1859–1939) также упоминает о Пигмалионе в четвертом томе своего труда «Исследования психологии пола» (1905):

Пионер психиатрии и сексологии Иван Блох (1872–1922) также вкратце коснулся сексуального влечения к куклам в своем труде «Сексуальная жизнь нашего времени в ее связи с современной цивилизацией» (1905). Он писал, что фантазия Пигмалиона («Венус статуария») была тесно связана с фантазиями некрофилии. Он описывал, как «пигмалионисты» отправлялись в отели, чтобы мастурбировать на молодых женщин, принимавших позы статуй, или просто на статуи молодых женщин. Луи Фио, описывая парижские бордели в книге «Дома терпимости» (1892), рассказывал об одном старике, который «каждую неделю приходил в бордель в костюме Пигмалиона, чтобы мастурбировать на статуи греческих богинь — стоило ему это 100 франков».

Блох пишет не только о тех, кто возбуждался от вида каменных статуй, но и о любителях резиновых и пластиковых «блудных кукол», которые продавались в разных каталогах под названием «парижские резиновые изделия». Хотя до наших дней они не сохранились, Блох пишет, что эти ранние сексуальные куклы имели весьма правдоподобные гениталии: «Имитировались даже выделения бартолиниевых желез — специальная пневматическая трубка наполнялась маслом». Блох упоминает о двух «эротических романах», посвященных резиновым куклам — настолько эта причуда была распространена на рубеже XIX и XX веков. Это роман мадам Б. «Спящая женщина» (1899) и роман Рене Швабле «Парижские безумцы» (1904). В обоих текстах фетишизируется пассивная покорность куклы в сравнении со сложной натурой настоящих женщин. Это подтверждает теорию Блоха касательно некрофилии.

Герой «Спящей женщины» — Поль Моле, мужчина средних лет. Он боится любви, но хочет секса с женщинами. Поль полагает, что кукла «всегда будет покорной и молчаливой, сколь бы извращенный акт он ни решил исполнить». Роман отличает весьма интересный сюжетный поворот: когда Поль получает свою куклу (Меа), его охватывает ревность к ее создателю. Поль чувствует себя униженным собственным желанием и избивает ее после оргазма.

Мораль этой истории такова: женоненавистничество Поля — это не реакция на дурное отношение со стороны настоящих женщин, а результат его собственной неадекватности.