малой степени. Зато Дженни, с ее ясными светло-серыми глазами, вечно широко раскрытыми, словно она постоянно была чем-то удивлена, с пухлыми розовыми губами, вечно чуть улыбающимися, и кротким нравом заслужила даже что-то вроде сожаления. Недостаточного, правда, для того, чтобы хоть как-то изменить ее участь. В день «икс» ее легко отпустили вместе с Гестеном, дав в дорогу только самое необходимое. Заночевали девушки в гостинице в предместье Элиота, очарованные Гестеном – кастелян Драйвера, если хотел, умел быть очаровательным. Оглядывая девчонок, он заранее остановил свой выбор именно на Вирсавии – такую ломать будет куда интереснее, чем тихоню Дженни. Последняя разве что расплачется, а вот первая будет сопротивляться, вполне может быть, и драться попытается… На ужинавшего в той же гостинице небогатого купца Гестен внимания не обратил, тот был какой-то никакой, блеклый, как моль, глазу не за что зацепиться. И когда тот проходил мимо его стола, тоже не заметил ничего странного… И только когда проснулся ближе к обеду следующего дня с отвратительным привкусом во рту и тяжелой головой, и обнаружил, что девчонки исчезли из своих комнат, сообразил задним числом, что его чем-то опоили, а девчонок украли. Как выяснилось, опоили и слуг, спавших у дверей девчонок. Он бросился к хозяину гостиницы, но смог выяснить только то, что уснул прямо за столом, и слуги отнесли его в комнату, а девушки ушли утром с женщиной, иностранкой, – говорила та с акцентом, который хозяин, увы, не опознал, так как никогда иностранцев вблизи не видел. Как женщина выглядела?.. Да обыкновенно. Вроде, симпатичная. Нос, глаза, волосы?.. Да, они у нее были. Какие? – да обыкновенные… И все. Вообще – все. Девочки как в воду канули, а с ними вместе – все надежды на золото, которое за них можно было выручить. Тупик. Все! Гестен поднялся на палубу, закрылся в каюте и долго сидел за столом, обхватив голову руками.

А Вирсавия и Дженни, и не подозревая, в каком отчаянии пребывает симпатичный рыцарь, доверчиво отправились с доброй женщиной, которая сказала, что отвезет их на место сама. Госпожа Лаура оказалась приятнее, чем их наставницы, да и путешествие на речной шхуне до Гранствилла, по Фьяллару, а затем и по Ригине, стало первым восхитительным приключением в их новой жизни. В доме, где их оставила госпожа Лаура, девушки привычно занялись рукоделием, продолжая болтать о своей прежней жизни и о новой жизни в неведомом месте, у неведомого покровителя, пока к дому не подъехали роскошно одетые всадники. Выйдя наружу, девочки взглянули на незнакомцев, увидели красавца Иво, и обомлели.

А Гэбриэл взглянул на Вирсавию, и тоже на миг лишился дара речи. Он мог бы поклясться, что это Трисс, покойная подруга Марии! Только иначе причесанная и одетая, и с более дерзким взглядом светлых глаз!

– Леди! – Иво снял берет и поклонился им, – перед вами их светлость, герцог Элодисский Гарет, и их брат, их сиятельство граф Валенский, сэр Гэбриэл Персиваль. Вам выпала особая честь, стать придворными дамами невесты их сиятельства, графини Июсской. Мы проводим вас в Хефлинуэлл, где вы приступите к своим обязанностям.

Страшно стесняясь, боясь взглянуть на ослепительного красавца, девушки, тем не менее, ответили изысканными поклонами, достойными придворных дам, про себя дивясь тому, что все оказывается немного не так, как им обещали. Гарет отметил про себя, что хотя до изысканной грации и безупречности Алисы им далековато, держатся девушки достойно, и обе прехорошенькие. Только одеты скромно и даже немного убого, но это поправимо. И верхом ездить не умеют, пришлось везти их в конном портшезе.

– Ну, – обратился он к брату, – как на твой суровый вкус, эти-то хорошенькие?

– Да… – Задумчиво протянул Гэбриэл. – Эти – хорошенькие. Ты домой?

– Пока не поймаем тролля, я в Тополиной Роще. – Гарет глянул на брата не без вызова, и Гэбриэл отвернулся. Они помолчали; во время этой паузы Гэбриэл тискал и мял ременный повод, и наконец спросил:

– Зачем она тебе? Только честно.

– А тебе?

– Она носит моего ребенка.

– И что? Запасная жена?

– Гарет!!!

– Но я в самом деле хочу знать. Нормальных чувств, как ты считаешь, у меня нет и быть не может… А у тебя?

– Я не считаю, что у тебя нет чувств!

– Да ладно?! Ты чего боишься? Что она увлечется мной? И отодвинет тебя на второй план? Или что?

– Да, я боюсь, что она увлечется тобой! – Выпалил Гэбриэл. – Но не из-за себя! А из-за нее!

– А за меня ты не боишься? – Поинтересовался Гарет. – Не боишься, что я увлекусь ею?

– Но ты… – Вскинулся Гэбриэл, запнулся. – Но ты же… Черт!

– И что это означает?

– Этого я тоже боюсь. – Неохотно признался Гэбриэл. – Я так запутался, что готов удрать куда-нибудь подальше. Перед всеми виноват: перед Алисой, перед тобой, перед Марией… И что ни сделаю, что ни скажу, все только хуже и хуже делается…

– М-да. – Смягчился Гарет. Ему искренне стало жаль своего младшего брата. – Ты вообще, как ее будущее представляешь?

– Никак. – Помолчав, признался Гэбриэл. – Что ни придумаю, все как-то не правильно.

– А когда Килмоэль за нею приедет, что делать будешь?

– Не знаю. – После новой паузы уныло признался Гэбриэл. – Вообще не знаю. Что дальше будет? Завтра, послезавтра?.. И планов никаких нет.

– Сегодня ночью Миаху-ап-Диэн, Праздник Полной Луны. Великая Ночь, полнолуние и солнцестояние одновременно. Кровь поэтому бурлит, мы ж эльфиниты. Порадуй в эту ночь Алису, она тоже это чувствует, ей тоже нелегко.

– В смысле?..

– Спроси Кину, он объяснит. – Гарет придержал коня у калитки, ведущей в Тополиную Рощу. – Я это понимаю так, знаешь, инстинктивно. Объяснить не смогу, прости. Труднее всего очевидные и инстинктивные вещи объяснять. И не бойся за Марию. Я не обижу и не напугаю ее, мне легче самому себе башку о стену разбить, чем смутить ее сердечко. Я ж не скотина какая.

– Теперь я за тебя еще больше боюсь. – Вырвалось у Гэбриэла, и Гарет рассмеялся:

– А вот это зря! Я большой мальчик, и веселый, меня трудно ранить. Давай, тебя дома ждут.

Он скрылся среди деревьев, хранящих в густой тени тропинку в Тополиную Рощу, а Гэбриэл еще медлил на дороге, глядя ему вслед. Неужели Гарет любит Марию? И это не игра, не увлечение ветреного повесы, не прихоть сиюминутная?!

«Господи! – Испугался он. – Да как же он будет-то теперь?!».

Две девушки в качестве благородных сирот и бесприданниц были представлены его высочеству, который, посмотрев их бумаги, так и хранившиеся у Гарета, официально принял их под свою опеку и назначил придворными дамами