— Что слышал. Я не хотела этого говорить, но ты меня вынудил… Я не уверена, что Ксюша твоя дочь.

Ноги не держат. Я сажусь на что-то, тру пальцами виски. Мир трещит по швам, я наблюдаю, как моя Вселенная взрывается, и ничего не могу с этим поделать. Ксюша не моя дочь? Как это возможно? Она самый родной мне человек.

— Чья тогда она дочь? — спрашиваю глухо.

— Я не знаю! Я тогда встречалась с одним бедным музыкантом, влюбилась в него до одури, ничего вокруг не замечала. И на тебя мне было наплевать с твоими тупыми ухаживаниями и подарками. А потом… Дэн мне изменил. Я поклялась, что больше ни одному мужику не позволю об себя ноги вытирать. Тогда мы с тобой начали встречаться. В тебе сила чувствовалась, Вов, я знала, что ты многого достигнешь. И будешь любить меня. Это ведь главное для женщины… чтобы её любили. Заботились, принимали такой, какая ты есть, пылинки сдували. Всё это ты делал.

— Ближе к делу.

— Да не знаю я, Вов. И по УЗИ ничего не понятно было. Неделя всего прошла после близости с Дэном. А потом мы с тобой переспали. Я хотела сохранить это в тайне, но так даже лучше. Если Ксюша тебе не родная, то и суд не понадобится.

— Почему?

Я плохо соображаю. Не понимаю, о чём говорит Каролина. Ничего больше не понимаю.

— Ну как это? Ты ведь не будешь чужого ребёнка воспитывать. Это же естественно.

— Пошла вон отсюда, — цежу я сквозь зубы.

— Вов, сам подумай… Ну как можно полюбить неродного ребёнка? Сделай тест ДНК, и тогда наш конфликт сам собой разрешится. Если ты, конечно, не отец.

— Я должен второй раз повторять? Проваливай отсюда, да побыстрее! Иначе я тебя силой вытолкаю, допросишься.

— Хорошо, я уйду. Когда остынешь, сделай тест. Ты же всё равно не успокоишься, пока не узнаешь правду.

Я шагаю к Каролине, она смотрит на меня, испуганно вздрагивает и, кивнув, пятится на выход.

Отворачиваюсь. Делаю рваный вдох. Опускаюсь на корточки и обхватываю голову руками. Что дальше делать — не имею ни малейшего понятия. Внутри чёрная дыра образуется, и она поглощает все живые эмоции. Я ничего не чувствую.

Виктория

Я захожу к малышке в комнату и сажусь на кровать.

— А где папа? — расстроенно спрашивает она.

— Он сейчас занят. Ему позвонили по работе, — нелепо пытаюсь соврать я.

— А мама уехала?

— Да. Они не ссорились, если ты об этом переживаешь.

— Хорошо, — улыбается малышка. — А вы почитаете мне что-нибудь перед сном?

— Гарри Поттера?

— Не обязательно. Мне просто нравится ваш голос, он такой успокаивающий.

Я нахожу в интернете сказки Шарля Перро и начинаю читать. Получается с трудом. Интонации скачут, я то и дело запинаюсь, прочищаю горло и забываю, где остановилась. Ксюша вроде бы ничего не замечает. Спустя несколько минут её дыхание становится размеренным. Уснула.

Выхожу из детской, спускаюсь в гостиную. Елена Леонидовна уехала полчаса назад, а Владимир до сих пор не вернулся в дом. Я не решаюсь выйти на улицу и потревожить его. Не представляю, что он сейчас чувствует. Зачем Каролина об этом сказала? Даже если Владимир не родной отец Ксюши, разве это что-то меняет? Любовь исчезнет? Не верю.

Я наматываю шаги по дому, иногда выглядываю на улицу, но ничего там не вижу. Темень. Сна нет ни в одном глазу, хотя уже поздно. Сажусь на диван, обнимаю себя за плечи и жду, когда вернется Владимир. Хочу удостовериться, что с ним всё в порядке. Физически, конечно. Что там у него на душе творится — страшно подумать.

В час ночи я вздрагиваю, услышав шаги. Откидываю плед, поднимаюсь. Владимир безразлично смотрит на меня. Даже при тусклом освещении я замечаю, что он изменился. Скулы заострены, волосы немного взъерошены, а в глазах застыл жуткий холод.

— Владимир, как вы? Я волновалась...

— Иди спать, — говорит он сухо.

— Вас так долго не было...

— А впрочем — как хочешь, — бросает он и поднимается по лестнице. Не думаю ни о чём, просто иду следом.

Владимир заходит в свой кабинет, достаёт бутылку из мини-бара, наливает в стакан янтарный напиток. Залпом опрокидывает в себя содержимое и даже не морщится. Выглядит он кошмарно. Всего за пару часов Громов из живого эмоционального человека превратился в некое подобие робота. Пустой взгляд, безразличие на лице, севший голос.

— Я случайно услышала часть вашего разговора с Викторией.

— И что ты об этом думаешь? — я не слышу заинтересованности в его тоне, это. Владимир выпивает ещё немного спиртного. Ни единый мускул не вздрагивает на его лице.

— Ничего не думаю. Это ведь не имеет никакого значения.

— Возможно, — садится он в кресло и прикрывает ладонью глаза. — В любом случае тебя это не касается. Ты за Ксюшей должна следить, а не за мной.

— Я не слежу, Владимир!

— Конечно, это просто совпадение. Ты случайно оказалась на улице, когда мы с Каролиной разговаривали про Ксюшу, — издевательским тоном произносит он. В глазах по-прежнему ничего, ни одной эмоциональной вспышки, ни злости, ни раздражения. Меня в дрожь бросает.

— Можете дальше жалеть себя и распивать крепкие напитки — мне плевать. Но Ксюша не должна увидеть вас таким. Мой отец злоупотребляет, я знаю, о чём говорю, — заканчиваю я дрогнувшим голосом.

Я порываюсь уйти, но Владимир неожиданно спрашивает:

— Что мне делать?

Смахиваю упавшую на лоб прядь волос, возвращаюсь к столу и внимательно смотрю на Громова. Я не хочу его ранить, задеть случайной фразой или взглядом, но порой сдерживаться так сложно. Он в уязвимом состоянии, но вместо того, чтобы признать это, Владимир срывается на других. Так нельзя.

— Ничего. Ксюша — ваша дочь, и ничто