Полковник вдруг вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату, постукивая пальцами себе по бедру.

— Получается, Федышин на французов работал, а ещё и для Сангушко поручения исполнял. — пробормотал Мезинцев. — А если он хитрец, мог ли он подставить Сангушко? Вполне мог. Но есть ряд снимков высокопоставленных французов в обнимку с Сангушко, что говорит об их хороших отношениях. Допустим, всё было так, как и сказал фотограф. И он, хитрец, решил ещё и от третьей стороны деньги получить, от вас то есть. Вопрос, кому понадобилось его убрать и почему? И ещё вопрос. Зачем вообще было спрашивать у цесаревича, настоящий он или нет? Провокация? — на этих словах я напрягся, но Мезинцев продолжил. — Сангушко, или французам… ну или и тем и тем, нужно вас выставить в плохом свете. Зачем?

Полковник повернулся ко мне, будто ожидая ответа, который у меня как раз был. Однако тот тут же продолжил:

— Франция, по итогам войны с Германией, осталась с носом. Земель у них мало, да и на нас они всё чаще косо поглядывают, считают подходящей целью. — я слушал не перебивая, буквально физически ощущая как щёлкают шестерёнки в голове полковника. — Они готовятся к моменту передачи власти вам как наследнику, и готовят компромат, надеясь с самого начала подорвать ваш авторитет и собрать компромат.

Я вдруг вспомнил про камердинера и его дочь, но решил не перебивать. Мне нравился поток мыслей Мезинцева, который от чего-то помрачнел и умолк.

— Так, к каким выводам вы пришли?

— Я привык рассматривать худшие варианты. — ответил он. — На месте заговорщиков, я бы устроил несколько очагов народного недовольства, одновременно с этим, развязав гражданскую войну в польше. Можно предположить, что наши обрусевшие ляхи снова хотят восстановить независимую Польшу и Речь Посполиту от «можа до можа», а им помогают французы. Бывало уже такое, бывало. Конечно, лучше бы поставить в известность Александра Павловича, но пока попытаемся и без него информацию накопать. Кстати, вы тоже держите ухо востро, могут быть и другие провокации. Эх, а Корпус жандармов подключать нельзя…

Хорош Мезинцев. Ой как хорош… Хоть и параноик знатный.

— Ну это конечно же вряд ли, — тут же опомнился он. — Я просто предполагаю худшие варианты. Однако Федышин явно накопал нечто важное, что цесаревичу видеть не полагалось. В общем, я распоряжусь, чтобы все плёнки просмотрели. Лично прослежу.

— Раз уж у нас гражданская намечается, под руководством чужого государства, военная разведка помочь не сможет? Или контрразведка? — хмыкнул я, подбрасывая дровишек в горн разошедшейся фантазии полковника. — Цель, конечно, амбициозная. Но если они готовят революцию….

— Попробую, — кивнул Владимир Викторович. — Я сам в военной контрразведке службу государю начинал, остались связи. Да и в разведке есть кое-какие зацепки. Не получится — я первый вам сообщу, а вы уж тогда и нашего начальника в известность поставьте. Но думаю, что все должно получится. Ради такого дела Звягинцев своих лучших агентов пошлет, возьмем всех под наблюдение, установим все связи. Идеально, если ещё и переписку отыщем.

У Мезинцева горели глаза. Приятно смотреть на человека наслаждающегося своей работой. А он прямо-таки горел. Хоть и звучали его заявления излишне оптимистично.

— А там все адреса, пароли и явки, а еще список шпионов, внедренных во все службы и структуры нашего аппарата, — грустно пошутил я.

Похоже, в этом мире не хватает ВЧК-ОГПУ-НКВД. Вот они раскрыли бы «заговор поляков», как Ежов в 1937 году.

— Мы с вами еще одну фотографию пропустили, — обратил мое внимание Мезинцев.

И впрямь, к обороту одной из фотографий, уже просмотренных нами, приклеился фотоснимок. Мужчина справа — породистый, с длинным носом, это французский посол. А кто слева? Увы, изображение было размыто. И посланника-то трудно узнать, а от его соседа осталась только рука, положенная на плечо француза.

— Похоже, что какой-то большой туз в нашей колоде, — предположил полковник.

— Похоже, — согласился я. — Рука лежит словно бы по-дружески, но скорее, по-хозяйски, или покровительствующее. Этакий патрон с клиентом.

— Пусть будет мистер Икс, — предложил Мезинцев и одобрительно кивнул моей наблюдательности. Хохотнув, добавил. — А если по-нашему, так господин «ха».

Да уж, и как на зло, самый интересный снимок и повреждён. Ну или он сейчас лишь кажется интересным…

— Давайте подытожим, — снова уселся на стул Мезинцев. — Оперативную разработку на фотографа я быстро обеспечу. Что касаемо французского посла и Сангушко, я постараюсь обеспечить самостоятельно, но на крайний пойду с челобитной к его высокопревосходительству, — он указал пальцем вверх.

Я лишь кивнул.

— Кстати, — вдруг вспомнил я. — У вас случаем в подчинении нет грамотного человека, который мог бы проверить ряд отчётов.

— Каких например? — уточнил полковник.

— Тех что готовит Сангушко, о расходах царского двора.

Мезинцев покачал головой.

— Боюсь что нет. Кстати, на вас ведь недавно покушение было, — добавил он. —Я материалы дела смотрел. Учитывая тот факт, что ваша прогулка была спонтанной, изначальной целью могли быть и не вы. Просто злоумышленники решили: А почему бы и нет.

— И к чему вы это? — спросил я.

— Против вас могут строить козни не только Сангушко и французы.

В Царское село возвращался погружённый в тяжёлые думы. После беседы с Мезинцевым, вопросов появилось ещё больше. Это он ещё не знает о том, что я не настоящий Александр. Хотя вопрос, почему Сангушко послал фотографа, тоже важен. Откуда он узнал о двойнике? Да и Кутепов тоже хорош, ишь что заявил: “Что князь решил выяснить, двойник вы или нет, в этом нет ничего необычного”. Какое вообще дело управляющему кабинетом его величества, каких двойников и для чего использует цесаревич. Будто жизнь царственной особы, достояние общественности.

Можно промолчать о том, что чинуши совсем распустились, но то что Кутепов на это сквозь пальцы смотрит, я запомню.

Глава 16. Кафе "Вольф и Беранже”

Чем хороши сотовые телефоны — увидел, что звонят с незнакомого номера, сработал спам фильтр. Или, например, с тобой жаждет поговорить человек, с которым ты не желаешь общаться, тогда можно просто не отвечать.

Со стационарными, дела обстоят хуже, тут приходится брать трубку, выслушивать, а уже потом решать, продолжать разговор или нет. Но на этот случай, у меня был Трофим.