Впоследствии они ревели с Тёмкой вдвоём  по другому поводу. Вкусила полной ложкой страх всех молодых мам – прелести инфекционной больницы. Женя валилась с ног, выхаживая ослабевшего, бесконечно хныкающего Тёмку. Малыш толком не спал, плохо ел, ночами отчаянно плакал, днём  спал по двадцать минут через сорок. Аллергия, дисбактериоз, потеря веса, не подтвердившееся подозрение целиакии – всё происходившее сводило с ума.

     Женя бесконечно хотела спать, о том, что существуют другие желания и потребности, просто забыла. В первые месяцы жизни сынишки мечтала понежиться в ванне, погулять одной, посмотреть кино от начала до конца, сейчас не вспоминала о подобной роскоши. Программа максимум – не шагнуть из окна от усталости. Взять Тёмку на руки и шагнуть. Один шаг – решение всех проблем.

     Заскочившая между делом Ёлка в ужасе металась по Жениной квартире. Целый день убиралась, наглаживала вещи Артёма, как и полагается – с двух сторон. Заставила Женю принять душ, ни в коем случае ванну, не приведи бог, уснёт – утонет. Сходила в магазин за продуктами, наготовила, как на роту солдат, пыхтела про углеводы и белки, не отстала, пока Женька не съела целую тарелку макарон с мясом, осталась ночевать.

     – Жень, ты почему молчала, что всё настолько плохо? – Ёлка хмуро смотрела на подругу, барабаня тапком по паркету.

     – Всем плохо до года, – отмахнулась Женя. Кому-то вообще бывает легко с детьми? В рекламе младенцы спят всю ночь благодаря чудодейственным подгузникам, в жизни орут ночь напролёт, а памперсы молодой маме хочется затолкать себе в уши, подарив себе минуточку тишины. Хотя бы минуточку!

     – Родители, значит, не помогают?

     – Нет, – Женя отмахнулась.

     Что скажешь? Мама единственный раз приехала в больницу, повздыхала над непутёвой дочерью, посетовала на давление, что Вероничка – жена брата, никак не может забеременеть, а внуков им с отцом хочется, и ушла. Позже, правда, приехал Слава. Привёз продуктов, несколько упаковок памперсов, одноразовых пелёнок, прорезыватель для зубов. Предупредил, что часто приезжать не сможет – пробки, работа. Женя на частые визиты и акции помощи не претендовала.

     После того дня Емельянова Ёлка пошла в атаку, рассудив, что Виталик слишком долго отсиживался в стороне от происходящего. Тёмка по документам не его сын, отчество со слов матери Евгеньевич, а по факту – его! Значит, обязан помогать. Не хочет сам, пусть финансово участвует, нанимает няньку, чтобы Женя могла четыре часа в день спать. Принимает участие в воспитании!

     Через день на пороге стоял злой, как тысяча спущенных с цепи овчарок, Виталик и шипел в лицо перепуганной, растерянной, не понимающей что происходит, Жене, требуя «сваливать из этого города по-хорошему», а ещё через день – зарёванная жена Виталика.

     Никогда в жизни Жене не было настолько стыдно, горько и больно одновременно. Всё, что она когда-то хотела от Виталика – чуточку внимания и сексуальную разгрузку. Она просто была уставшей, замотанной, со сдававшими нервами девчонкой, не думающей, не понимающей, что разрушает чью-то жизнь. А разрушала она жизнь невиновной в её проблемах, желаниях, темпераменте женщине и двум детям. Как если бы кто-то разрушил жизнь Тёмке.

     Женщина плакала, просила сказать, правда ли Тёмка родился от её мужа, услышав правду – не сдержала отчаянных слёз, скатившись по стене тут же, в прихожей. Так они и ревели: узнавшая об обмане женщина и громко протестующий против всей несправедливости мира Тёмка.

     Утром следующего дня позвонил Богдан, вынырнув из небытия. Женя хотела спать, а лучше – умереть, а не вести светские беседы. Смотреть на любимое лицо стало горько, подкатывал стыд за собственную глупость, поведение шлюхи, тупой подарок.

     За всё! За Виталика, его жену, детей. За то, что оказалась плохой матерью. За всё сразу. Одним махом! Если бы у Жени были силы, она бы отчаянно заголосила на всю округу, как Тёмка. Всё, что она в итоге сделала – зачем-то согласилась отправиться к Богдану в Хакасию.

      «Здесь тихо. Чистый воздух. Я помогу с Тёмкой. Выспишься!» – последнее, что она слышала при том разговоре. «Выспишься». Выспишься! Женя поехала бы на Северный полюс, опустилась на дно мирового океана, лишь бы выспаться.

     Посадка прошла мягко, хныкающий половину пути Тёмка не проснулся. Женя первая сошла на трап, укутав слинг со спящим сынишкой своей ветровкой, перекинув ручную кладь через плечо. Искренне удивилась погоде. По-настоящему, по-летнему тепло, может быть, как на юге, Женя никогда не бывала на море. И уже через пятнадцать минут заходила в здание аэропорта, испытывая одно-единственное желание – бежать, куда глядят глаза.

     – Привет, Крош, – от ужаса Женя не заметила, как высокая фигура Богдана перегородила ей путь.

     Он стоял рядом, всего-то в половине шага, внимательно разглядывал прибывшую, неспешно перебираясь взглядом от глаз к ногам и обратно.

     Зачем она прилетела? Зачем? Встречающий её загорелый, высокий, красивый мужчина со сдержанной улыбкой выбил почву из-под ног, заставил сердце зачастить, мысли закружиться в хороводе миллионов сомнений, глаза предательски заслезиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

     Женя автоматически погладила спинку спящему Тёмке, подумав, что режим дня в очередной раз сбился. Разоспится, пропустит кормление – здравствуй слёзы, а затем бессонная ночь. И это в гостях!

     Зачем? Зачем она согласилась? Почему приехала? Чем, спрашивается, думала?..

     Богдан забрал сумку «для мамы и малыша» у Жени, ловко сняв с плеча, не задев сопящего малыша, набросил на руку. Туда же отправилась её бесполезная ветровка. Вид Богдана в джинсах, однотонной футболке и кедах дезориентировал, сумка же весёленькой расцветки с медвежатами и болтающимся на карабине Крошем, в мужских, загорелых руках и вовсе вводила в ступор.

     Впрочем, в ступор Женю вгоняло буквально всё происходящее, а сдержанная улыбка Богдана, широкий шаг в сторону получения багажа, подбадривающее полуобъятие – заставляло не на шутку мандражировать. Она старалась улыбаться в ответ, вести себя непринуждённо, подбадривала себя тем, что в любой момент может уехать. У неё есть деньги – не золотовалютный запас Америки, но есть, – есть телефон, интернет, документы. Не в чужой стране, её не разделяет с окружающими языковой барьер, а с домом – границы государств. Уехать – не проблема. Однако перестать нервничать, переживать из-за каждого жеста, взгляда, полуулыбки, ситуации в целом – не могла.