Золотистые глаза неотрывно сверлили меня пронзительным взглядом. Кровь всё уходила и уходила, падая чёрными каплями на мокрую зелёную траву. Вместе с кровью из меня вытекала жизнь. И боль тоже вытекала, освобождалась. Ноги слабели, и я почувствовал обречённость.

А, и хер с ним, Немой! Будь, что будет!

Шершавый язык коснулся кожи, прошёлся по ней, словно тёрка. И ещё. И ещё.

Рану прижигало едкой слюной, кожа едва не дымилась. Кровь сворачивалась сухими сгустками и исчезала в пасти чудовища.

Только бы устоять, не упасть.

Трёхголовый, дышащий огнём змей не просто зализывал мои раны. Его грубые шершавые языки снимали с меня всё лишнее. Сдирали шелуху будничных дней. Слизывали коросту страхов и обид. Убирали память о ненужном, оставляя под собой чистую, словно новорождённую душу.

Я чуть повернул голову и умудрился глубоко вдохнуть чистый, сладкий горный воздух. Холод хвойным привкусом наполнил лёгкие, в голове прояснилось, как будто я только что проснулся. Или только что родился.

Змей в последний раз лизнул мою грудь и отошёл на шаг. Я пристально посмотрел в его неподвижные золотистые глаза и не увидел в них ничего. Ни разума, ни чувств. Только равнодушное, хотя и живое пламя.

— Можешь мне что-нибудь рассказать про кощея? — едва разлепляя сухие губы, спросил я.

Услышав мой голос, змей насторожился. Тёмные вертикальные зрачки сузились в золотом пламени.

— Откуда он взялся? Как его победить?

Чудовище подняло головы к небу и расправило широкие жёсткие крылья. Я скользнул взглядом по его чешуйчатому брюху и заметил розовые набухшие бугорки, которые выступали из-под чешуи.

Змей замер на краю пропасти и опрокинулся вниз.

Бля!

Ты куда собрался, гад?!

Я, не раздумывая, сделал шаг вперёд и упал в пропасть вслед за змеем!

Мутные клубящиеся облака метнулись ко мне. Я провалился в них, словно в мокрую вязкую вату и пробил насквозь. Перед глазами мелькнула бурлящая река. Я услышал далёкий рёв воды. Увидел, как пенные серебристые языки лижут подножия серых каменных хижин.

Плотный воздух, словно кулаком, ударил меня в плечо, перевернул. Сверкнуло ослепительно-голубое небо, затем — бешено несущийся вверх серый скалистый склон. И снова река — в этот раз так близко, что холодные брызги воды почти долетели до меня.

Я зажмурился, ожидая удара.

Кривые когти впились мне в плечи. Едва не оторвав руки, рванули вверх. Я потерял сознание.

***

— Ты ипанулся, что ли? Куда ты прыгаешь-то?

Я открыл глаза.

Под спиной чувствовалось что-то жёсткое, неудобное. Надо мной наклонилось озабоченное седобородое лицо.

— О, пришёл в себя! Ну-ка, выпей!

Ко рту, больно прищемив нижнюю губу, прижался край какой-то посудины. Я сделал несколько глотков.

Тёплая, сладковатая и очень жирная струя потекла в желудок.

— Драконье молоко, — сказал всё тот же голос. — Ну, садись! Хватит на камнях-то валяться!

Я сел, опираясь на подрагивающие руки. Плечи и грудь болели. Но ран или ссадин на теле не было. Так, пара синяков.

Прямо передо мной, в скальной стене виднелся тёмный провал пещеры. Возле пещеры на тканом коврике сидел старик с длинной седой бородой. Он завернулся в белое покрывало, а худые босые ноги поджал под себя. В руках старик держал глиняную чашу с каким-то белым напитком.

Старик сочувственно улыбнулся мне.

— А может, перекинешься? Это хорошее колдовство, полезное! А я тебе молоко вот тут поставлю, чтобы удобнее было.

Он осторожно поставил чашу между камней.

— Пей всё, только не опрокинь!

Старик легко поднялся и отошёл на несколько шагов.

— Давай, не бойся!

А хер ли мне теперь бояться? Может, и вправду, самочувствие улучшится. А то ощущение, как будто меня ногами пинали.

Давай, Немой! Перекидываемся!

В голове звонко щёлкнуло.

Я с трудом поднялся на лапы и подошёл к чаше. Сделал глоток, ещё один. Молоко было вкусное, жирное, с приятным сладковатым привкусом.

Я остановился только тогда, когда язык вылизал всю посудину чуть ли не досуха. По телу разлилось приятное тепло. И сил прибавилось. Только живот теперь тугой, как шаманский бубен.

Я с трудом перевёл дыхание. Принялся было вылизывать шерсть на животе, но услышал смех и опомнился.

Перекидываемся обратно, Немой!

— Ну, ты даёшь! — звонко хохотал старик.

Чего даю-то? Кот, как кот. Подумаешь!

— Иди вон, сядь на коврик! А то задницу простудишь. И рассказывай — зачем явился?

Я сел на тонкую тряпицу. Подумав, поджал под себя ноги. И стал рассказывать.

Внимательно выслушав меня, старик покачал головой.

— Надо же, как всё изменилось в мире. Кощей стал злом?

— А что, раньше не был? — спросил я.

Старик мягко улыбнулся.

— Раньше люди не поклонялись силе и золоту. Вот и страха в них не было.

— В смысле?

— Хер на коромысле! — передразнил меня старик. — Если ты веришь, что сила важнее всего — значит, боишься тех, в ком её больше. А когда поклоняешься золоту — боишься его потерять. Таких вот богов вы себе выбрали!

— А вы — не такие? — ехидно переспросил я.

Но старик не обратил внимания на мой выпад.

— Когда-то кощей был воином. Божьей карой. Он находил людей, сердца которых заражены страхом, и забирал их. Но теперь...

— Теперь ваш кощей вообще охренел! — невежливо перебил я старика. Нет, я понимаю, когда он в Хворобу пролез! Но Глашку-то зачем было трогать?!

Не то, чтобы я хотел обидеть старика. Но злость и боль требовали выхода. Это надо — добрался, хер его знает куда, а мне вместо ясных ответов подсовывают туманные рассуждения! Да ещё и намекают, что мы сами во всём виноваты.

— Помочь можешь? — прямо спросил я старика.

— Могу, — не сразу отозвался старик. — Но сражаться с кощеем тебе придётся самому. Для вашего мира я почти не существую.

Бля!

— А здесь другой мир, что ли?

— Здесь никакой мир, — ответил старик. — В нём нет времени. Пока ты здесь — в твоём мире ничего не происходит.

Ну, так-то оно и к лучшему! Меньше времени зря потеряю, если что.

Я немного расслабился и спросил:

— Расскажи мне про Ягу. Твой зверь пьёт её кровь. Ей больно, но она продолжает служить вам. Зачем это всё?

Старик прикрыл глаза и снова улыбнулся.

— Яга — это мост между тем миром и этим. Она кормит своей кровью Горыновну. Я пью драконье молоко и таким образом имею доступ ко времени. Маленькую надежду на возвращение в мир.

— А что взамен получает Яга?

— Бессмертие. Точнее — очень долгую жизнь. Некоторых это привлекает, знаешь ли.

— И это добровольно? — угрюмо спросил я.

— Конечно, — улыбнулся старик. — Богам нельзя служить иначе.

— Ну, хер его знает! — засомневался я. — Вечно поить вас своей кровью — так себе удовольствие.

— Яга всегда может отказаться, — мягко подтвердил старик.

— Ты сказал, что можешь помочь, — напомнил я старику.

— Да, —