Все долги теперь швырнули под ноги государству. Каждый из трёх больших банков Исландии был уже сам по себе слишком крупным, чтобы его можно было спасти, но в одном из смелых и фаталистических жестов правительство решило национализировать их все. Если страна теряет банки, то не надо больше платить зарплаты, исчезают счета фирм и замирает всякая торговля, выходящая за пределы обмена китовых зубов. Страна возвращается назад во времена викингов и снова живёт рыболовством. Поскольку у правительства тоже не было денег, чтобы обслуживать зарубежные долги банков, их кредиторов облопошили, это значит, что они и по сей день ждут своих денег (или возместили убытки за счёт своей государственной банковской страховки). Для того чтобы немногий уцелевший капитал не исчез совсем за то время, пока было неясно, кто какое бремя несёт, был введён контроль за движением капитала (как при крахе Кипра весной 2013 года). С тех пор государство прилагает усилия к спасению цивилизации, культуры, обычаев и традиций, хульдуфоулк, учебных заведений, социальной защиты, доброжелательного обращения друг с другом.

Приблизительно так же, только менее заметно – с учётом численности населения – проходил ВФК в США и частях Европы, здесь ещё помноженный на изматывающий валютный кризис. Об этих драмах часто рассказывают по-разному, и примечательно, что версий очень много, но мы здесь хотим сослаться на них в целом, чтобы указать на собственно примечательное обстоятельство: экономические дебаты о том, как выбраться из невезенья ВФК и кризиса евро, сегодня по существу протекают по тому же образцу и с теми же аргументами, что и 80 лет назад борьба с последствиями мирового экономического кризиса. Это нечто отрезвляющее для всех, кто верил в прогресс человечества – но кто хотел бы ещё быть причисленным к этой группе? Это как если приходишь спустя многие годы в свою привычную пивную – а там стоят всё те же типы с теми же напитками в руках и обсуждают те же самые темы, которые волновали ещё их отцов. Освещение всё такое же плохое, оно погружает всю картину в дымку полумрака, в которой все посетители чувствуют себя явно хорошо. Все знают друг друга, имеют полное представление о предпочтениях и незалеченных ранах, и если бы в этих разговорах дело не шло о чести, они могли бы хорошо понимать друг друга.

В одном углу пивной сидят люди скорее консервативных взглядов, хитрые лисы сбережений, которые стали успешными и обеспеченными за счёт везения или усердия и теперь боятся за свои отданные взаймы деньги. Благосостояние нации, как выводят они с серьёзными лицами, состоит в её сбережениях, и с начала нового времени никогда не подвергалось сомнению, что размер сокровищ в подземельях короля – решающая мера процветания. Сокровища, дескать, возникают за счёт педантичного исполнения гражданского долга (соблюдать договорённости! брать на себя ответственность!) и за счёт последовательного исполнения гражданских добродетелей (копить, работать, копить, работать). Всякое отклонение от этого является, мол, неправильно понятой толерантностью. Добропорядочные люди не должны доверять коллективу, потому что коллектив всегда хочет лишь плодов труда честных граждан, в данном случае отчуждая их путём пренебрежения к признанным долговым отношениям, из-за чего права собственности и тем самым общее благосостояние подвергаются опасности. Решение современных кризисов состоит якобы в санировании социальных бюджетов путём накоплений, поскольку веры заслуживают лишь финансы, и тогда бы страхи ушли и процентные ставки понизились бы сами по себе, снова пошли бы инвестиции, долги бы отработали, и в итоге старые добродетели победили бы вялую халатность. Поскольку в Европе кредиторы, воплощённые в лице строгих и экономных немцев, одержали бы верх, социальные бюджеты там благодаря общей позиции отречения скоро пришли бы в порядок и общее благосостояние восстановилось. Отказ от требований по греческому образцу способствует лишь повторениям, а обесценивание долгов путём инфляции якобы разлагает экономическую и моральную субстанцию Европы. Так что никакой путь не позволяет обойти пунктуальное соблюдение однажды обещанного.

У стойки в пивной стоят спасители цивилизации, для которых буржуазные добродетели не так много значат, они твёрдо держатся за добро в человеке и в особенности в себе самих. Заслышав слова из-за стола, одни замирают, другие качают головой, а третьи чувствуют, что им брошен вызов речью, которую они могут воспринимать не иначе как отсталую и тупую. Они усвоили труды и позицию Кейнса, согласно которой всё дело в сохранении органов экономики, в способности производить, в сети мелких и крупных предприятий, которые только и делают экономику, основанную на разделении труда, столь эффективной. Проблема заключается в сокращении долга, а не в делании долгов, так они говорят, ибо расходы одного являются доходами другого, и наоборот. Если теперь оба одновременно попытаются сократить свои долги, сокращая свои расходы, то у обоих упадёт доход, и так они будут ещё меньше в состоянии исполнять свои обязательства. Итак, если не хочешь обострить долговую проблему и спровоцировать массовую безработицу, то экономность нужно отложить до лучших времён. Разумеется, при этом, если действовать неправильно, хитрый лис сбережений может попасть в жернова инфляции, – но у стойки, по взвешенному размышлению, готовы пойти на риск для своих сограждан. Дескать, в США в такие дни уже придерживались Кейнса и получили хорошие результаты, которые в Европе нигде не проявились. Утверждение, что Центральный банк и правительство закидают проблему деньгами, вводит в заблуждение и при попытке научного обоснования подобный подход оказывается несостоятельным.

Тут ещё наслушаешься небылиц, – язвят в ответ со стороны стола, где лица от предыдущей речи уже слегка разрумянились, а руки скрестились на животах. Банкротство есть банкротство, и закончится оно рано или поздно самым худшим образом, тут не помогут ни знахарство, ни заклинания именем animal spirit в традиции Кейнса. Выбирать приходится между инфляцией, стагнацией и присягой должника в суде. Инфляция, мол, самое расхожее средство, должник возвращает при этом своим кредиторам «плохие» деньги, на которые тот уже ничего не сможет купить. Инфляция, мол, означает экспроприацию экономного и старательного среднего класса и экономическую (и как следствие также политическую) ненадёжность. Мол, кто знает историю, тому точно известно, что государство почти всегда избавляется от своих обязательств именно таким образом, поэтому порядочному буржуа можно посоветовать инвестировать своё состояние в золото или недвижимость, ценность которых и в состоянии всеобщего обесценивания сохраняется без ущерба.

Если государство выберет вторую опцию из возможных и действительно станет постепенно погашать свои долги, это означало бы более высокие налоги для граждан и, соответственно, меньшие инвестиции, и меньшее потребление, ибо откуда ещё взять денег несчастному субъекту налогообложения? Это, дескать, ведёт к стагнации на годы, цена этой стагнации – потеря конкурентоспособности и тем самым благосостояния, поскольку в это потерянное время конкурирующие нации не спали (достаточно вспомнить о живом, не замутнённом социальным страхованием, прилежании азиатов), и теперь они в состоянии обновиться и завоевать рынки. Третьей возможностью является в конце концов присяга должника в суде: если долги не будут выплачены, для кого-то это станет экспроприацией собственности, да такой, которая долгие годы будет кормить адвокатов. Неряшливое обращение с правами собственности создаёт неуверенность, которая в долгосрочной форме тоже будет стоить благосостояния – тут примером может служить Аргентина, которую и до сих пор с содроганием вспоминают слишком многие состоятельные люди за столом: страна, облагодетельствованная нефтью, рудами и плодородными землями, умудряется вновь и вновь – через экспроприации (обычно со стороны кредиторов государства, но в последнее время также со стороны заграничных промышленных предприятий и отечественных частных пенсионных фондов) и через инфляцию держать подушный доход ниже уровня растерзанного войной Ливана[63]. Так капитал бежит из этой богатой страны, инвестиций нет, и не возникает никакой промышленности, которая выходила бы за рамки эксплуатации природных ресурсов.