«Я поклялся не мстить тебе за насмешку в таверне, — проворковал он, обволакивая мои мысли липкой паутиной сомнений. — И заметь, я за нее не мщу. Даже больше. Можно сказать, я о тебе забочусь и стремлюсь сделать так, чтобы ты больше не совершала глупостей. Так что успокойся, наивная моя суккуба. Я не трону тебя даже пальцем. Но ты прочувствуешь все, что я бы сотворил с тобой наяву за нарушение прямого приказа».

«Сар! Рас!» — молча крикнула я, ощутив, что язык мне больше не повинуется, а чьи-то ледяные когти вонзились под кожу и начали медленно вспарывать проступившую на ней чешую.

«Акинарцы тебе не помогут, — издевательским тоном сообщил инкуб, вдавливая когти глубже. — Они тебя больше не слышат, моя дорогая, — я умею отсекать ненужные связи. А значит, мы снова с тобой остались вдвоем. До утра. Только теперь я буду устанавливать правила».

Я глухо зарычала, но, как ни старалась, не смогла войти в спасительный транс, инкуб заблокировал эту возможность. Как и почему, я не задавалась вопросом, тогда меня гораздо больше занимали собственные ощущения, среди которых очень быстро стала доминировать иллюзорная, воздействующая лишь на разум, но оттого не менее сильная боль.

Тогда-то до меня и дошел истинный смысл слов городской ведьмы о том, что в каждом демоне живет своя собственная Тьма. У Темного Князя она была прохладной и чистой, как горная река, иногда свирепой и безжалостной, словно разбушевавшееся море. А у Мессира она оказалась похожей на колючий куст, который за считаные мгновения оплел мою душу и теперь медленно убивал ее невидимым ядом.

Инкуб не учел только одного — болевого порога, который у суккуб завышен с рождения. Он так хотел показать мне все грани искусства подчинения, так сильно желал провести по бесконечной лестнице боли, начиная с самых первых ступенек и доведя до немыслимых, не предназначенных для человеческого разума высот, что недостаточно точно рассчитал силу воздействия. И вместо того чтобы вызвать животный страх, разбудил лишь звериную ярость.

Возможно, Мессир предполагал, что реакция на его действия будет бурной. И возможно, именно поэтому обжигающе холодная Тьма вонзила мне в душу столько игл, что они удержали бы даже высшего демона. Но инкуб не знал, что и у меня этих игл было предостаточно. И отшатнулся от неожиданности, когда я выпустила наружу их все.

К несчастью, прошлой ночью я где-то потеряла коготь врыдлы, поэтому, скинув ярмо чужой воли, достойно отомстить не смогла. Но подобранный в подземелье кастет оказался неплохой заменой, и, размахнувшись, я с такой силой саданула инкуба по морде, что тот без звука отлетел к противоположной стене и с хрустом впечатался в нее затылком.

Именно тогда охватившее меня бешенство достигло апогея. В перехваченном спазмом горле заклокотало звериное рычание, в руках сам собой расцвел большой черный сгусток, выпущенные на всю длину когти со скрипом сжались, а хлестко стегнувший по воздуху хвост выстрелил наружу острым шипом.

— Ты… — прохрипел Мессир, с трудом принимая вертикальное положение. Башка от удара у него, к сожалению, не лопнула, но меня и разбитая скула вполне устроила. — Все-таки кого-то выпила, с-с-с…

Встретив ненавидящий взгляд осекшегося инкуба, я оскалилась и, окутавшись Тьмой с головы до ног, угрожающе прошипела:

— Ну же, договаривай!

Он тревожно замер, уставившись на пульсирующий сгусток Тьмы в моих руках. После чего сжал челюсти, с усилием поднялся и, неловко утерев струящуюся по щеке кровь, сплюнул.

— Свободна…

— Ты пока — тоже, — процедила я, снова дернув гуляющим из стороны в сторону хвостом. — Но я не забуду, инкуб. Никогда. И настанет день, когда ты заплатишь за свою ошибку.

Мессир на это ничего не ответил, только усмехнулся. А я, не желая поворачиваться к нему спиной, прошипела:

— Еще увидимся!

И, сотворив портал, бесследно исчезла.

Вернувшись к друзьям и сообщив, что наказание откладывается, я умчалась в душ, где сбросила безумно раздражающую кожу одежду и, забравшись под холодную воду, долго пыталась прийти в себя.

Успокоиться никак не получалось, неуправляемый гнев клокотал во мне с прежней силой. В когтистых ладонях то и дело появлялся и исчезал огромный черный шар, который с каждым разом все сильнее хотелось шарахнуть об стену. По полу хлестал упорно не желающий исчезать хвост. Острые зубы до скрежета хотелось вонзить в чье-нибудь податливое горло, и я впервые в жизни не могла с этим справиться.

Впервые темная ипостась отказывалась мне подчиниться. И, если бы не робкое вмешательство светлой, я бы точно вернулась к Мессиру, чтобы закончить то, что начала.

Боясь, что в порыве бешенства что-нибудь натворю, я обратилась за помощью к акинарцам. А когда они с сожалением признались, что не в состоянии меня удержать, отправилась в замок Темного Князя. В надежде, что толстые стены уберегут его обитателей от угрозы в моем лице, а у Ишада найдется какое-нибудь средство, чтобы угомонить мою взбунтовавшуюся темную половину.

Не обнаружив демона на месте, я снова впала в ярость и, расцарапав в бешенстве дверь, умчалась в купальню — остужать свой некстати разгоревшийся пыл. Сколько там стояла, упираясь лбом в холодную стену и слушая шум мерно бегущей воды, не знаю. Боялась отвлекаться, потому что каким-то образом чувствовала — еще один шаг, и сорвусь.

И я почти справилась. Почти сумела… но когда какой-то безумец рискнул-таки меня потревожить, все же потеряла контроль.

— Вот теперь ты настоящая, — с удовлетворением пророкотал Темный Князь, поймав меня в прыжке и швырнув на содрогнувшуюся до основания стену. К которой тут же прижал, перехватив метнувшиеся к его лицу руки и надежно сковав бьющееся в судорогах тело. — Необузданная… дикая… свирепая… только моя женщина. Моя Княгиня!

Жаркий поцелуй в шею, громкое урчание, знакомый до боли запах и крепкое объятие под ледяным водопадом вырвало из моей глотки неистовый, почти что звериный рев.

Я протестующе дернулась, пытаясь освободиться, но властный укус в шею заставил меня растерянно замереть. И мгновенно напомнил, кому и зачем я отдала свою драгоценную свободу. Чуть позже разгоряченное тело прильнувшего ко мне Князя повернуло хаотично скачущие мысли в совершенно ином направлении. А последовавший за этим такой же властный, требовательный и глубокий поцелуй всю мою неуправляемую ярость с легкостью обратил в такую же неуправляемую страсть.

Переплетение тел… желание… резкий толчок и сдвоенный стон, вызванный неистовой жаждой обладать друг другом…

На этот раз Князь не стал себя сдерживать, набросившись на меня сразу и с достойной демона жадностью. Сегодня он был ненасытен. Резок. Властен как никогда. И с присущей ему жесткостью требовал беспрекословного подчинения.

Но, как ни странно, именно обернувшаяся яростной схваткой близость оказалась той самой разрядкой, в которой я отчаянно нуждалась. Которая позволила выплеснуть наружу невесть откуда взявшуюся и ставшую опасной злость. Помогла удержаться на грани безумия. Отвела от края пропасти. И в конце концов заставила темную ипостась угомониться, а светлую — с любопытством выглянуть из отведенного ей уголка.