немного грустным приключением, просто разрушенной временем стеной, брошенной игрушкой или выломанной дверью, теперь предстало в ином свете, и от могильного ужаса мурашки бежали по коже. «Просто» ничего не происходит, за каждой обычной с виду вещью стояла чья-то жизнь, так внезапно оборвавшаяся, чье-то разрушенное счастье и надежды, ставшие пустыми.

Катя отстала от остальных, снова заглянула во вчерашнее уютное жилище. На том же месте валялась тряпичная кукла: соломенного цвета волосы, выгоревшее голубое платьице, на котором неумелой детской рукой нанесены узоры – кружочки и квадратики. Чья-то любимица.

Девушка подняла ее и бережно положила в углубление в стене. Еще раз оглядела заброшенное гнездышко, с тоской подумала о своей собственной красноярской квартире, такой же разоренной и пустой сейчас, как этот дом. Сбросив оцепенение, стремглав бросилась догонять своих.

Ребята уже выходили на верхнее плато. День предстоял пасмурный, на сероватом небе тяжело ворочались серые тучи. Холодный, пронизывающий до костей ветер со свистом метался между развалин. Ярослава поскользнулась на влажном от утренней росы камне, почувствовала, как ее подхватили под локоть и поставили на ноги. Оглянулась – Истр. Отвел взгляд и пошел дальше.

Енисея, не оглядываясь, шла впереди.

– Неужто твой отец уже в храме? – поинтересовалась Могиня.

Енисея мрачно отозвалась:

– Он всегда в храме. Надеется умолить Маару и вернуть Силу в долину.

Ребята переглянулись: они вчера видели этот самый храм – три мегалита уложены один на другой в виде гигантской арки. Катя представляла, что храм – это что-то вроде английского Стоунхенджа: каменные плиты, расставленные в особом порядке, место для богослужения. То, что отец Енисеи всегда находится в храме, показалось странным: где там жить, на открытом всем ветрам пятачке?

Тем временем Енисея довела их до арки. Подождала, пока все не подтянутся. Опустилась на колени, прижав к холодным камням ладони. Аякчаана с опаской поглядывала на гигантские камни, словно ожидая от них какой-то беды. Вблизи они выглядели еще более старыми. Невысокая платформа, выдолбленные ступени. Две вертикально установленные плиты гигантского, с девятиэтажный дом, размера. На них – еще одна, установленная горизонтально. Катя невольно подумала: не могут ли эти камни завалиться? Быть погребенной под ними – последнее, чего можно желать этим утром.

С любопытством заглянула внутрь – ничего и никого не увидела.

На нее упали первые капли. Ветер подхватывал их, грубо срывал, отбрасывая прочь. Но вот еще несколько мгновений – и начался сильный дождь.

Катя покосилась на распростертую у подножия мегалитов Енисею. Ветер уносил тихие слова ее молитвы вдаль. Ледяной дождь нещадно рвал нехитрую одежду на непрошеных гостях, но Енисее было все нипочем: она продолжала что-то шептать, не обращая внимания на то, что и она уже промокла до нитки. Катя прислушалась – отметила незнакомый ей язык, часто повторяющиеся слова, видимо, фрагмент древнего заговора. Вздохнула и посмотрела вверх на расположенную горизонтально плиту: с нее вода стекала нескончаемыми потоками.

Аякчаана ахнула – от внезапного порыва ледяного ветра, едва не сбившего ее с ног, у нее перехватило дыхание. Все как один опустили головы, припали к земле, прикрыв лица руками. Порывы становились сильнее, то и дело выскакивая из арки ледяным дыханием. В какой-то момент Кате показалось, что всех их сейчас просто унесет в долину, они разобьются о скалы и ее родители даже не найдут ее тело – никому же и в голову не придет искать ее две тысячи лет назад.

И только Ярославу ветер и в самом деле подхватил, приподнял над камнями и, похоже, собрался унести в далекие дали. Ярослава в отчаянии закричала.

Могиня ахнула, схватила ее за руку, рывком притянула к себе, прижала к земле что есть силы.

…Ветер стих так же внезапно, как и начался. Тонкие косые лучи цвета ванили спускались с неприветливо-серых небес, освещая испуганные лица людей. Енисея по-прежнему лежала, распростершись на камнях, руки ее подрагивали. Она уже не шептала молитву, не смотрела по сторонам, она прижималась щекой к каменным плитам, обнимала их, словно родных.

– Смотрите! – прошептала Аякчаана.

Все подняли головы, проследили за ее взглядом – внучка шамана смотрела на арку.

Та сияла. На могучих каменных глыбах синеватыми огнями зажглись древние письмена, совсем как те, что Катя видела на шкатулке темного дерева, той самой, с которой еще несколько дней назад начались ее приключения.

Но это еще не все. Свет стекал по вертикальным каменным плитам, струился по письменам, словно по желобам, лился из арки мощным потоком. Енисея медленно встала, поправила одежду.

– Врата храма Маары открыты, – напряженно произнесла она. – Не будем заставлять отца долго ждать.

И, не оглядываясь, направилась навстречу свету. Могиня и ребята, переглянувшись, направились за ней.

– Я думал, это и есть храм, а то врата только, – пробормотал Истр, запрокинув голову и поглядывая с опаской на мегалиты.

Им открылась зеркальная копия вершины холма, на котором они находились, но без останков некогда большого города: каменное пустынное плато, с которого открывался унылый вид на долину, лишь кое-где украшенную скудной и невзрачной зеленью.

В центре плато высилось величественное строение в греческом стиле: массивный постамент, колоннада, на которой покоилась хрустальная крыша. Узкие лестницы, будто припорошенные снегом, вели вверх, под ее призрачную сень. Там свет струился с потолка, причудливо рассеивался и преломлялся, бросая косые тени на каменные плиты.

– Н-да! – вырвалось у Истра. Он стоял, глупо и одновременно восторженно разглядывая сверкающую кровлю. – Надо же… Светится. Чудеса…

Стоило переступить невидимую черту, как Катя почувствовала острую боль в плече – рука потяжелела, ее стало неистово ломить. Девочка, незаметно оглянувшись на друзей, тихонько перехватила ее у локтя, баюкая, словно куклу. Она взглянула на пальцы – правая рука заметно потемнела и слушалась с трудом. Катя поспешно спрятала ее в карман. Рядом вздохнула Ярослава, прошептала:

– Холод какой… Я до костей уже продрогла.

До храма оставалось всего несколько метров.

– Пойдемте, что ли? – оглянулась Енисея на друзей. В ее глазах мелькнуло сомнение. – Батюшка Велимудр нас не ждет, так что большого радушия не обещаю, заранее прошу прощения, если что-то пойдет не так.

Могиня и ребята кивнули, двинулись за ней по узкой тропе, проложенной между камнями. Ноги ступали по гладким камням, но так, словно по мху: все звуки исчезали, бесшумно растекались.

Катя поежилась и с опаской огляделась по сторонам, прогоняя знакомое ощущение, словно она оказалась опять в той шкатулке, через которую попала в Тавду. Обернулась назад – свет под аркой потух, из нее сочилась тьма.

– Енисея, – позвала Катя и придвинулась ближе к подруге, – а что это за место? Ведь на скале, там,