Поэтому необходимо со всей ясностью и определенностью заявить: викинги не просто были рабовладельцами — похищение, продажа и насильственная эксплуатация людей составляли краеугольный камень их культуры.

Одна из причин, почему этот факт всегда словно бы ускользал от внимания общественности, заключается в том, что традиционный лексикон рабства, принятый у ученых и исследователей, занимающихся, например, трансатлантической торговлей последних столетий, редко применяли в отношении эпохи викингов. В частности, терминологическая двусмысленность возникла из-за того, что в этом контексте вместо слова «раб» всегда использовалось другое слово — древнескандинавское þræll (в современном английском thrall, от которого произошло enthralled — «быть увлеченным, захваченным» — человеком, идеей или произведением искусства).

Невозможно установить, как далеко в предысторию Скандинавии уходят корни рабства. Ученые с достаточной долей правдоподобия предположили, что этот институт существует как минимум с бронзового века, и, возможно, уже тогда был очень старым. Нет никаких оснований полагать, что в железном веке практика использования подневольного принудительного труда по тем или иным причинам прерывалась. Относительно полную картину рабовладения в эпоху викингов может дать взвешенное сопоставление археологических и текстовых источников.

Обращение в рабство называли ánauð, что значит «кабала» или «принуждение» — основное значение слова связано с насильственным подчинением людей и лишением их свободы воли. Основы древнескандинавской терминологии, описывающей разные степени рабства, сохранились в норвежских законах Гулатинга. Порабощенный человек назывался þræll — трэлл. Внутри этой категории существовали более узкие термины — так, слово þjónn обозначало трэлла, который выполнял обязанности домашней прислуги. Порабощенная женщина называлась ambátt. Если ее главной работой было ткачество, она звалась seta, если ей поручали заниматься выпечкой — deigja. Кроме этого были fjósner — «трэллы, живущие в стойлах» — особая категория порабощенных людей, которые не только заботились о животных, но и жили рядом с ними.

Очевидно, существовала также своего рода промежуточная степень несвободы, в которую человек переходил условно добровольно, обычно попав в крайне тяжелое экономическое положение, — например, для того, чтобы расплатиться с долгами. Также человек мог стать рабом на определенный период времени по приговору суда, в наказание за совершенное преступление. Скандинавская система рабства не во всем полностью совпадала с традиционными принципами рабовладения, но у большинства порабощенных было мало свободы выбора. Как отметили пятьдесят лет назад два выдающихся исследователя эпохи викингов, «раб не мог ничем владеть, не мог ничего унаследовать, не мог ничего оставить после себя». Разумеется, рабам не платили, но в некоторых случаях им разрешали оставить себе небольшую часть выручки, полученной от продажи на рынке товаров для своих хозяев. В результате у трэлла теоретически была возможность выкупиться на свободу, хотя в реальности такое случалось редко. Также хозяева могли в любое время отпустить их на волю. Некоторые ученые утверждали на основании этого, что реальное количество порабощенных людей в обществе эпохи викингов было сравнительно невелико. Однако по мере изучения европейских источников, подробно описывающих набеги викингов с целью захвата рабов, оценки были решительно пересмотрены в сторону увеличения.

Некоторые становились рабами от рождения, если оба их родителя были не свободны или если свободный мужчина, от которого забеременела рабыня, отказывался признать ребенка. Остальных брали в плен во время набегов, которые часто устраивали именно с этой целью, либо на войне. Хотя путешествие обращенного в рабство человека могло продолжаться долгие месяцы или даже годы, и за это время он мог пройти через множество рук, оно почти всегда начиналось с насильственного похищения. За каждым набегом викингов, который сегодня обычно представляют в виде стрелки или топонима на карте, стояла страшная травма, пережитая людьми в момент порабощения, — не укладывающийся в голове опыт превращения из личности в собственность за считаные секунды.

Далеко не всех порабощенных людей — скорее даже лишь незначительное их меньшинство — похитители оставляли себе и заставляли работать лично на себя. Большинство попадало в разветвленную сеть работорговли и отправлялось на рынки и в точки продажи, расположенные на всей территории расселения викингов и за ее пределами. Невольников переправляли через торговые поселения в Скандинавии и далее в рыночные центры Западной Европы. В христианских странах эта практика считалась полностью легальной. Со временем торговля рабами стала едва ли не основным направлением торговли на восточных реках европейской части России и на территории современной Украины в эпоху викингов. Постоянной инфраструктуры и специально построенных невольничьих рынков с аукционными участками и так далее не существовало. Скорее всего, сделки были мелкомасштабными, но частыми, и одного-двух человек могли продать при любых удобных обстоятельствах.

Невольники часто упоминаются в сагах — мужчины занимаются ручным трудом и повседневной работой в крестьянском хозяйстве, а женщины прислуживают в доме и ухаживают за домашней скотиной. Также говорится, что живущие в доме свободные мужчины иногда сексуально эксплуатируют порабощенных женщин, чем вызывают недовольство своих жен. Трудно оценить, какое количество трэллов было занято в хозяйстве, но вероятно, в усадьбе среднего размера их могло быть два или три, а в больших поместьях счет шел на десятки.

Среди эддических поэм есть одно любопытное произведение — «Песнь о Риге», где предпринята попытка дать божественное обоснование возникновению у людей социальных классов. По сюжету бог Хеймдалль, скрывшись под именем Риг, посещает один за другим три дома. Первый из них бедный и жалкий, второй скромный, но ладный, а третий богатый и гордый. Риг проводит в каждом доме три ночи, спит между живущими там супругами, и через некоторое время в этих домах рождаются дети, от которых затем происходят сословия — соответственно рабов, крестьян и знати. Перечисленные в поэме личные имена отражают положение каждого сословия в жизни. Первую пару, от которой произошли рабы, зовут Трэлл и Тир (второе имя буквально значит «рабыня»). Имена их сыновей переводятся так: Горластый, Скотник, Крепыш, Грязнуля, Услужливый в постели, Вонючий, Коренастый, Толстяк, Лентяй, Грубиян, Сутулый и Длинноногий. Дочерей зовут Коротышка (женская форма аналогичного мужского имени, с оттенком унизительной шутки), Пузатая, Толстоногая, Храпунья, Крикливая, Крепостная, Сплетница, Оборванка и Долговязая. Все имена явно уничижительные, некоторые намекают на болезни и нечистоплотность, а одно явно связано с сексуальной эксплуатацией. Ни одно не отражает личное самосознание и личные качества.

В стихотворении также перечисляется, чем обычно заняты невольники: «Они чинили заборы, удобряли поля навозом, пасли свиней, смотрели за козами, копали торф»[16]. Кроме того, мужчина Трэлл носил тяжелые вязанки хвороста для растопки и плел из лыка корзины[17]. Тяжелый труд оставил на невольниках свой след: у них морщинистая, потемневшая от загара кожа, заскорузлые ногти, узловатые костяшки пальцев и тусклые глаза. Их босые ноги испачканы в земле.