Что с ним случилось?

Наверное, Пауль тяжело ранен!

Но кто отпустил его в таком состоянии из госпиталя?

Или, быть может, он сам оттуда ушел, но зачем?

Столько вопросов, и все — без ответа.

Мари взяла мужа за руку и тут же отдернула свою.

Рука Пауля была ледяной.

— Что... что с тобой случилось?.. Почему ты... молчишь?

Он по-прежнему смотрел сквозь нее, а в голове женщины крутилась одна и та же мысль, словно фраза с заезженной старой пластинки: «Тотенфогель никогда не ошибается».

Прикрыв рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся наружу крик, Мари медленно отступила в глубь квартиры.

Пауль пошевелился и, тщательно вытерев ноги о коврик, вошел. Неуклюже повернулся, закрыл дверь, защелкнул замок.

Было видно, что некоторые движения давались ему с трудом, словно их совершал слепец. Нащупав рукой цепочку, он закрыл и ее, затем снял фуражку, стянул шинель, повесив ее на вешалку.

Мари в ужасе глядела на мужа. Только сейчас она почувствовала исходящий от него резкий запах сырой земли.

С трудом сняв сапоги, Пауль направился в ванную.

Затаившаяся в прихожей Мари подумала, что она только что сошла с ума, вернее, не только что, а в тот момент, когда услышала звонок.

«Может быть, я просто сплю, — думала она, присев на пол, — и все мне попросту снится... после ужаса, вызванного вестью о смерти... И сейчас я вижу сон, в котором Пауль пришел со мной попрощаться».

Но нет, это был не сон. В ванной комнате что-то загремело. Мари вздрогнула.

Дверь открылась. Пауль медленно вышел в прихожую и, пройдя мимо вжавшейся в угол жены, зашел на кухню.

Поднявшись на ноги, Мари кинулась к ванной комнате и, заскочив туда, захлопнула дверь, заперев ее на прочную задвижку.

Нужно было что-то делать, куда-то бежать, просить о помощи.

Страх парализовал ее. Она с трудом соображала и только теперь догадалась оглядеться.

Зеркало над умывальником было разбито. Раковина засыпана землей. На кафельном полу лежали осколки баночки из-под крема.

И вот тогда Мари закричала.

Ей показалось, что собственный крик оглушил ее.

Плевать, слышали соседи или нет, об этом она сейчас не думала. Но лучше бы они ее услышали и вызвали помощь.

Наверное, она потеряла сознание, потому что внезапно очнулась на полу. Очнулась от странного звука, будто кто-то тихо поскребся в запертую дверь ванной.

Мари напрягла слух, но ничего не услышала. За дверью никого не было, наверное, ей почудилось.

А что, если он ушел? Просто собрал вещи и ушел?

«Нужно позвонить маме и в полицию... Или нет, сперва лучше в полицию».

Скорее всего, прошло много времени, пока она лежала в беспамятстве на полу. Наверное, уже настало утро.

Прижавшись щекой к двери, Мари стала слушать.

В квартире было тихо, как и вчера, как и много пустых дней подряд, только где-то на кухне тихо капала вода.

Кухня.

Ну конечно же ведь из ванной он прошел именно туда.

Сделав над собой усилие, Мари тихонько отодвинула щеколду, слегка приоткрыла дверь. В нос ударил могильный запах сырой земли. Им пропиталась вся квартира.

Немного постояв в нерешительности и убедившись, что все спокойно, Мари осторожно вышла в прихожую, первым делом взглянув на вешалку.

Фуражка, шинель и сапоги оставались на месте.

Значит, он не ушел. Но тогда где он, что делает? Почему в квартире так тихо? Мари понимала, что ей следует зайти на кухню, но как заставить себя...

Она сделала шаг, затем еще один и еще...

На кухне горел свет, дверь была приоткрыта. Нужно всего-навсего заглянуть, и Мари заглянула.

Пауль сидел за кухонным столом совершенно неподвижно. Перед ним стояли две тарелки, лежали столовые приборы, соль, салфетки... Мутные глаза бессмысленно смотрели куда-то в стену.

Пауль ждал, когда жена наконец разложит еду. Он сам расставил тарелки, положил приборы. Все как обычно, и сейчас его совершенно не волновало, что сидит он на кухне уже несколько часов.

Мари отпрянула назад, больно ударившись локтем об угол двери.

Телефон!

Следовало немедленно позвонить. Почему она раньше этого не сделала?

В дверь квартиры настойчиво постучали.

— Фрау Шветцер, откройте! Военный контроль. Мы пришли по-поводу вашего мужа...

Вскрикнув, Мари бросилась к двери, словно боясь, что ее сейчас кто-то непременно догонит.

Как только она отперла замок, в квартиру тут же вошли эсэсовцы.

— Где он?

— На... на кухне...

— Хиль, уведите женшину...

Один из эсэсовцев бережно взял дрожащую Мари под руку и настойчиво увлек в ближайшую комнату.

— Фрау Шветцер, не беспокойтесь, мы сейчас все исправим...

Остальные прошли на кухню.

Тот, что был постарше, с петлицами «Анненэрбе», достал из кармана черный мел и нарисовал на лбу у неподвижно сидящего за столом мужчины рунический знак Дак — двойной символ власти.

— Встать! Мужчина подчинился.

— Надень свои вещи и спускайся вниз, там тебя будут ждать...

Когда Пауль вышел, анненэрбовец спрятал мел и, вытерев влажный лоб, тихо произнес:

— Кое-кому придется за это ответить.

— Что сказать его жене?

— Да так и скажите все, как есть.

— Но...

— Это приказ...

Мари испуганно выглянула из гостиной:

— Он уже... уже ушел?

— Да он ушел, фрау Шветцер, и больше не вернется. Весь этот кошмар никогда не повторится, можете быть уверены. От имени руководства Вермахта позвольте попросить у вас прощения. Если желаете, командование предоставит вам другую квартиру.

Мари испуганно переводила взгляд с одного лица на другое.

— Но что это было?.. Пауль... прилетал вестник смерти, он сообщил...

— Да, мы знаем. Произошла досадная ошибка, и виновные будут строго наказаны.

— Как ошибка? Мой муж жив! Эсэсовцы переглянулись:

— Понимаете, не совсем... Ваш муж будет служить своей Родине, но мы бы советовали вам не рассчитывать на его возвращение.

— Но почему?!

— Потому что он мертв.

Один из эсэсовцев успел ее подхватить.

— Черт возьми, Хиль, вызовите врача...