В замочную скважину он не вошел.

Дрожащими пальцами я взяла следующий.

– Быстрее, девочка, – прошипел мужчина с лампой.

Внизу снова закричали. Те, кто пониже, плескались, пытаясь удержаться на плаву. Другие поддерживали их над водой. Второй ключ вошел в щель, но не повернулся. Третий тоже.

Четвертый повернулся. В замке заскрежетало. Мужчина с лампой радостно вскрикнул и стал помогать мне поворачивать ключ в заржавевшем механизме. Потом он и еще двое налегли на дверь и принялись толкать ее.

Дверь не шелохнулась.

Кто-то с криком указал на края двери, из которых торчали острые ржавые штыри.

– Нас здесь заколотили!

В следующую секунду его оттолкнули, и Пабло, пробившись к двери, ухватился за нее снизу. Лицо исказила гримаса, шрамы на лбу и подбородке вздулись и… дверь соскочила с петель.

Свет хлынул в подземелье, и человек с лампой со стоном заслонил глаза свободной рукой.

Пабло выскочил в коридор губернаторского дома и помог выйти мне. Едва я успела заметить, что возле горящих факелов уже нет стражников, как он схватил меня снова и крепко обнял. Раненое плечо запульсировало болью, но ее смягчило проникшее через тунику тепло пальцев Пабло.

Прижав меня к стене, он побежал к выходу из подземелья – помогать другим.

Казавшийся бесконечным людской поток разлился по четырем коридорам. Большинство спешили уйти, чтобы не создавать толчею у выхода и не мешать другим, некоторые же оставались, помогая больным и старикам подняться по крутым ступенькам.

– Где Па? – прохрипела я, когда Пабло вывел в коридор какую-то женщину с мокрыми волосами.

Он не ответил и, бросившись в подземелье, стал пробиваться по лестнице вниз, в хлюпающий мрак Дедало.

Я хотела последовать за ним, но боль в плече приковала меня к стене напротив пришпиленной к камню бабочке. Мимо шли и шли люди. Почему в Дедало оказалось столько узников? Из темноты появился древний старик с обернутой вокруг руки длинной бородой и невидящими глазами. Следом за ним в коридор вывалилась Маша.

Потом я увидела Пабло – точнее, его макушку с мокрыми черными волосами, – тащившего кого-то за руку. Промокший с ног до головы, Па ковылял, втягивая щеки, как делал всегда, когда ему было больно. Пабло обнял его за плечи, и я вспомнила, как то же самое сделала Люпе, когда вела меня по лабиринту. Услышав мой крик, они поспешили ко мне. Вышедшие последними двое мужчин совместно закрыли дверь.

Я ничего не слышала и никого не видела, кроме Па, и, оторвавшись от стены, сделала несколько шагов навстречу и упала ему на руки.

Оглушительный скрипучий треск разнесся по темнице. С содрогнувшихся стен посыпались на пол лампы. Я споткнулась и упала, а Пабло, перескочив через меня и Па, бросился тушить расползавшееся пламя.

Нам помогли подняться. Все уже бежали, и мы тоже побежали по коридорам, как муравьи, покидающие горящий муравейник. Пламя катилось следом, азартно пожирая элегантные гобелены и картины. Я чувствовала себя так, как будто снова попала в логово Йоти. Сгорим ли мы, прежде чем погибнем под руинами, или все будет наоборот?

Земля заходила ходуном, и по стене коридора пробежала громадная трещина. Ноги подо мной подогнулись, но тут мы вдруг оказались во дворе, возле конюшен. Ливень лил такой, какого в моей жизни еще не случалось.

Под ногами хлюпала, расползалась грязь. Трясло так, что даже просто стоять было невозможно. Мир будто пошатнулся. Из глубины донесся чудовищный хруст и треск, и я снова упала, всем телом ощущая неодолимую дрожь всего острова.

Громовой раскат расколол воздух. Казавшиеся издалека крохотными, палатки на рыночной площади рушились, поднимая пыль, которую тут же прибивали низвергающиеся с неба потоки.

Севернее уже выходила из берегов Аринтара, и колодец в центре площади, как фонтан, выбрасывал вверх столб воды.

– Море, – крикнул Па, сплевывая грязь. – Оно срывает Джойю!

Море, поднатужившись, потянуло остров в последний раз. Земля качнулась с бока на бок, и у меня на глазах громадные волны, прокатившись через залив, смели в воду остатки разрушенных домов.

Почерневшая скорлупа губернаторского корабля накренилась, натягивая швартовые. Других лодок видно не было.

Поднявшийся ветер трепал одежды и разгонял тучи, и вскоре они исчезли, унеся с собой дождь, а нас вдруг ослепила яркая голубизна чистого неба.

Дрожь понемногу прекратилась. Земля перестала качаться, как будто остров нашел некое равновесие. Я попыталась отдышаться, но легкие не справлялись. Тут и там люди поднимались с земли, окликали друг друга. Позади нас лежал под рухнувшей крышей губернаторский дом.

– Плывет, – сказал Па. – Джойя плывет. Изабелла, что ты натворила?

Голос спрятался, и я не могла его найти. Море – то самое, которое освободила Люпе, – сорвало Джойю с ее основания, как кувшинку со стебля. Мне уже приходилось слышать о плавучих островах, кружащих по миру наподобие живых кораблей, отданных на милость течениям. Когда-то эти истории завораживали меня, но теперь мне не было до них никакого дела.

Надо мной распростерлось лазурное небо Джойи, подо мной отворились бездны моря. Я закрыла глаза и заплакала.

Знаете, с какой скоростью движется плавучий остров?

Я знаю.

Бывают дни, когда он ползет, словно гигантская морская черепаха, неторопливо и сонно. Бывают полнолунные ночи, когда волны поднимаются будто горы, Пеп воет, и остров бежит, едва не поспевая за ветром.

Так вот вам ответ: плавучий остров движется так быстро, как захочет.

По-моему, даже Па думал, что мы уже должны были бы достичь какой-то земли. Согласно его расчетам, течение несет нас на запад. В сторону Амрики. Па мог бы перейти на любой идущий туда же корабль и попасть в Амрику быстрее, но он говорит так: «Зачем уходить с корабля, который еще и твой дом? Рано или поздно мы все равно там будем». Каждый день он отмечает пройденный через Западное море путь на наших стенах.

Иногда кажется, что все эти круги оставила Мисс Ла.

Домой она вернулась с Пабло, который пришел в сознание на берегу реки, когда мы с Люпе уже оказались в лабиринте. Он звал и звал нас, а потом решил, что мы погибли.

Добравшись до Громеры, Пабло рассказал о случившемся людям губернатора и попытался убедить их пойти с ним, но ему не поверили. Его снова бросили в Дедало, и только по прибытии выживших Изгнанных всем стало ясно, что он говорил правду.

Вот тогда-то стражники забили дверь темницы, собрали все, какие только смогли найти, лодки и отправились в Африку с сеньорой Адори. Хорошо хотя бы то, что Люпе не довелось узнать, как легко ее покинула мать.