Тим поставил стакан с водой, нарушая тишину, и так же тихо ретировался к своей девушке.

— Есть шанс, что я поговорю с тобой, Николь, наедине? — Проговорил седовласый мужчина. Встречаясь глазами со своей дочерью. Брюнетка мотнула головой. Отец добродушно улыбнулся. — Я так и подумал. — Переводя взгляд, на сплетенные пальцы рук дочери и Царева старшего.

— Ну что ж, — устало, вздохнул Братков, давая себе время собраться с мыслями. — Мне, наверно, стоит, для начала, извиниться за столь неожиданный визит.

— Не стоит Валерий Анатольевич. Мы рады видеть Вас, не так ли Николь? — Матвей всеми силами пытался наладить контакт между отцом и дочерью. Только первый явно смущался и нервничал, а вот вторая вообще потеряла дар речи, не моргая, смотрела на своего родителя. Скорее не веря своим глазам. Девушка лишь кивнула на вопрос Царева. Только Матвей был напорист, поэтому сжал ее руку, как бы намекая, что пора бы начать разговаривать.

— Да, — прошептала девушка. Во рту пересохло, а звук бьющего сердца в ушах, заглушил ответ. Так что брюнетка не поняла, ответила ли она или просто подумала.

— Я знаю, прошло слишком много времени. Ты обижена и скорее всего меня ненавидишь, я понимаю. Понимаю, что должен был появиться раньше. И моё поведение ничем не оправдать. Ох, Николь, — вздохнул Братков. — Мы много сделали ошибок. Я много сделал ошибок и поступил не правильно по отношению к тебе.

— Не правильно, — прошептала девушка, не зная, как относиться к этому слову. Застывшие эмоции, которые заморозились при встрече с отцом, будто включили на быстрый режим разморозки. И первая подала признаки жизни злость. — Не правильно! — Уже громче проговорила Ник, охваченная эмоциями. Матвей предупреждающе сжал руку, но она отмахнулась от него. — Ты откупился от меня! Отказался! Ни разу не пришел! Отправил меня в Лондон! Подальше от себя! — Последние слова она уже кричала, подскочив с дивана.

— Я был не прав, — отец виновато смотрел на взбешенную дочь. Он давал возможность выговориться, понимая как ей это необходимо.

— Не прав. Не прав, черт возьми! Я даже не знаю, где они похоронены, вынуждая приходить на место аварии и класть цветы на обочину. Я ведь не умерла тогда, посмотри! Посмотри! Вот она я. Я жива! — Кричала Николь, размахивая руками, привлекая внимания родителя. Девушка не плакала, эту функцию выполняла Саша, сидя на кухне в объятьях Тима и тихо всхлипывала, от слов брюнетки.

— Почему ты так ни разу не пришел ко мне? Почему ты отказался от меня? — Уже спокойно проговорила Николь, садясь на диван. Тут же ладонь Матвея накрыло её.

— Я не отказывался от тебя. — Проговорил отец, так и не подняв глаза на дочь.

— Просто ответь мне, почему я семь лет живу без отца? — Прошептала девушка без сил. — Я знаю, что виновата во всем. Виновата, что не послушала вас. Виновата, что отвратительная дочь и…

— Послушай меня Николь. — Твердо проговорил седовласый мужчина, перебивая и поднимая взгляд на дочку. — Ты ни в чем не виновата! Не смей даже думать об этом! Ты самая замечательная девочка! Я горжусь, что молодая прекрасная женщина напротив меня, моя дочь!

От слов отца карие глаза засветились ярким светом, а на душе стало тепло. Внутри все затрепетало. Стало, как-то легче дышать. А мир стал приобретать яркие краски. Маленькая девочка внутри надела туфельки и начала порхать от восторга, напевая «папа мной гордиться. Он меня не обвиняет».

Но взрослая обиженная девушка была непоколебима. Ей нужны были объяснения.

— Тогда почему ты не пришел? Почему тебя не было все эти годы? — прошептала брюнетка, на грани безумия.

— Потому что я трус и слабак. — Потупив взор, проговорил мужчина. — Я приходил в больницу, пока ты была без сознания. Сидел рядом с тобой и держал за руку. Ты так похожа на Клару. Кларисса была любовью всей моей жизни. А я не уберег ни ее, ни сына, ни дочь. Я смотрел на тебя, а видел ее. Я бы просто не смог смотреть тебе в глаза. Ведь на меня смотрела бы не ты, а твоя мама. Она неоднократно говорила мне, чтобы я не давил на тебя. Ты слишком вспыльчивая и эмоциональная. А в последний наш разговор, я столько наговорил тебе, выгнал из дома. Если бы я был мягче, ты бы не ушла. Ничего этого не произошло бы. Мы так и остались бы большой семьей.

Несмотря на твердость голоса, зеленые глаза седовласого мужчины застелила пелена слез. Он с грустью смотрел на свою маленькую принцессу, а в её взгляде видел свою единственную любовь. Только теперь он не боялся. Ведь карие глаза не осуждали его. Там он видел такую же печаль, понимание и любовь. Он только теперь понял чего лишил себя. Что наказывая себя, он потерял самое дорогое, что у него осталось.

— Я знаю, у тебя было достаточно времени, чтобы возненавидеть меня. Я не жду, что ты меня моментально простишь. Но я готов ждать, столько сколько потребуется.

Николь молчала, казалось, что она перестала дышать. Она во все глаза смотрела на родного человека, понимая, что ни она одна мучилась все эти годы. Что он винит себя. И только сейчас вспомнила, что отец никогда не носил черное. Он до сих пор носит траур.

— Я надеюсь, ты простишь меня когда-нибудь и вернешься в свой дом. Я буду ждать тебя, девочка моя. — Мужчина встал и направился к двери. Прежде чем закрыть за собой дверь, проговорил, — я люблю тебя, дочка.

Дверь захлопнулась. Николь вздрогнула. А затем резко подскочила и рванула к двери, но остановилась, неловко смотря на ручку. Выйти она так и не осмелилась. Подошла к окну и стала наблюдать, как отец остановился около машины. Развернулся и посмотрел на дом. Девушке показалось, что их взгляды встретили.

— Я тоже люблю тебя, папа — прошептала брюнетка.

И отец будто услышал. Она увидела, как уголки губ дрогнули не в смелой улыбке. А глаза стали такими же яркими, как из детства. Цвета сочной зеленой травы. Николь невольно повторила улыбку родителя. Наверно, именно так выглядит надежда. Мужчина сел в машину и уехал.

Немного постояв, Ник направилась в свою комнату. Мимо сочувствующих взглядов Саши и Тима, которые стояли в дверном проеме кухни. Ник заметила, зареванное лицо блондинки и покачала головой. Не любила когда ее жалели. Она прошла мимо Матвея, который от чего-то улыбался.

В комнате она прилегла на кровать, сворачиваясь в клубочек. Погружаясь в детские теплые воспоминания о своей семье.

Послышался стук в дверь.

— Я могу войти? — Раздался голос Царева старшего.

— Да.

Через секунду кровать на другой стороне продавилась, и еще через одну, девушку обняли и притянули к сильной груди.

— Я горжусь тобой. — Прошептал мужчина, целуя макушку.

Николь улыбнулась, придвигаясь как можно ближе. Жизнь потихоньку начала налаживаться. Не сразу, но всё будет хорошо. Ведь теперь она знала, что папа её любит и ни в чём не винит. Просто ещё нужно немного времени. Нет, не семь лет. Значительно меньше. Брюнетка почувствовала, как раны где-то далеко внутри начинают заживать. Не стягиваться грязными нитками, поэтому рана постоянно гнила и кровоточила. Сейчас, именно, заживать. Исцеляться.