Парень замолчал. Сделал глоток. Задумался. Воспоминания унесли его в далекий Лондон.

— С ней очень сложно. — Вздохнул Матвей. — Я как будто стою на углях, которые в любой момент обожгут. Вчера она нежная, игривая, сегодня она в ярости крушит дом. Что будет завтра? Бросится под поезд? Улетит в другую страну? Пошлет все к черту и признается в любви? Иногда мне хочется прогнать ее. Опустить руки и прекратить бороться. Но она как будто чувствует мои сомнения и начинает ластиться, прогоняя все эти мысли. А потом все с начала. Я к ней шаг, она от меня два. Помнишь, мы как-то в детстве катались на американских горках? Так с ней в три раза страшней. Потому что я не знаю чего ожидать за очередным резким поворотом. Ее любовь или удар под дых.

Два брата сидели в тишине. Младший пытался осмыслить услышанные слова. Старший думал, что делать дальше.

— А знаешь! — Воскликнул неожиданно Тим. — Ты это заслужил! Это твоя кара за все твои ловеласовские похождения. Ты столько раз пользовался девушками. Бросал их. Так что, да, Николь, это расплата за разбитые сердца.

Тимофей рассмеялся, похлопал брата по плечу. Уголки губ Матвея дернулись в намеки на улыбку.

— Если действительно любишь ее, тебе придется все это преодолеть. Ник, многое пережила и не удивительно, что боится доверять и любить. Но она заслуживает счастья, даже больше чем кто-либо на земле. Если ты уверен, что можешь это ей дать. Борись. Если же сомневаешься, отпусти и не мучай ни себя, ни ее. Поступи правильно, Мэт. Хоть раз в жизни не думай о себе. Подумай о ней. Она уже испытывает к тебе чувства, дальше будет больнее.

Матвей прекрасно это понимал. Он был уверен и в своих чувствах, и в силах. Он не был уверен в его маленькой сломленной чертовке. Ему нужно помочь ей исцелиться. Мысль ударила в голову моментально. Мужчина резко встал и направился на выход.

— Ты куда?

Спросил удивленный брат.

— Помогать Николь, — бросил Царев.

Около двери он помедлил. Поднял скомканный клочок бумаги. Развернул. Бегло прошелся по строчкам. Кивнул, будто понимая, отчего пришла в ярость брюнетка. Сунул в карман штанов письмо и вышел из дома.

***

До нужного дома он доехал быстро. Пост охраны пропустил, как только получил разрешение от хозяина. Пара минут и мужчине открывают дверь, а он даже не успел постучать. Только занес руку. Милая пожилая женщина поприветствовала его и провела в кабинет. От такой расторопности Матвей был в растерянности, но виртуозно обладал собой. И быстро взял себя в руки.

Уютный большой кабинет встретил классической музыкой. В камине играли язычки огня, а окна были открыты. Странные причуды владельца дома снова удивили. Но то что он увидел на стене, напротив стола, вогнала Царева в ступор. Большая картина в золотой раме. Мужчина и женщина сидели на резных старинных креслах, а рядом стояли парень и девушка. Парень около женщины, девушка около мужчины. Картина излучала счастье и семенную идиллию.

— Она безумно похожа на мать, — проговорил вошедший.

Седовласый мужчина в черной домашней кофте и таким же цветом штанах, смотрел своими зелеными наполненными грустью глазами на картину.

— Она не хотела стоять часами и позировать. Поэтому мы сделали фотографию и отдали художнику. Ей не нравилась всё это средневековье. Хотя я находил в этом что-то романтическое. — Он улыбнулся и морщинки вокруг глаз стали еще выразительнее. — Выпьете Матвей Андреевич?

— Воды. Я за рулем. — Кивнул брюнет.

— Мне нравится ваша ответственность. Зная свою дочь. Её импульсивность. Хорошо что с ней человек, который может контролировать себя. А значит, сможете и ее, как только она начнет доверять. — Кивнул мужчина, приглашая сесть в кожаное кресло около камина.

— Я удивлен, что вы знаете обо мне.

— Я знаю обо всех, с кем близко общается моя дочь. Хотя это не сложно ближе вас и вашего брата Тимофея, Николь ни с кем не общается. Еще возможно девушка Александра. Тем более сложно не знать о человеке, о котором говорит каждый второй. А новости пестрят вашей фамилией. Фамилией, которую я когда-то разорил. Впрочем, у меня есть оправдания моих поступков. Какого ваше? Заявиться в мой дом, в выходной и не в самый удачный день в году.

Намек Царев понял. Хоть тон седовласого мужчины был дружелюбный, Матвей уловил нотки раздражения и злости. В эту минуту он понял, что внешне Николь совсем не похожа на этого человека, но внутренне она его маленькая копия.

— Я думаю, вы прекрасно знаете, почему я здесь именно сегодня. — Спокойно проговорила брюнет. — В это день Николь потеряла не только маму и брата. В этот день она потеряла отца, в котором так нуждалась. И спустя столько лет она получает письмо, а не объятия родного человека. Я думаю, вы достаточно наказали свою дочь.

- Я ее не наказывал! — Зеленые глаза вспыхнули гневным огнем.

— Тогда что это? Ей было двадцать. А вы от нее отвернулись, когда она нуждалась в вас. Вы хоть знаете, через что она прошла в одиночку?

— Я знаю достаточно!

— Нет! Вы ничего не знаете! Не знаете, через какой ад она прошла. Да, вы в тот день потеряли жену и сына, но дочь осталась в живых. А вы как будто похоронили ее вместе с остальными. Николь не заслуживает этого! Она нуждалась в отцовской любви и поддержки. А получила очередной нож в спину! — Голос Царева был холодный. С нотками презрения. — Она страдает и ненавидит себя. Винит себя в их смерти. Она думает, что вы ненавидите ее.

— Это не так. — Взгляд Валерия Анатольевича стал туманный. Голос тихий, но твердый.

— Так убедите ее в этом. Прекратите ее страдания.

Молчание. Только музыка и огонь нарушали тишину.

— Что вы от меня хотите Матвей Андреевич?

— Только одного. Чтобы Николь была счастлива. А этого не будет, пока груз прошлого не дает ей двигаться дальше. Поговорите с ней.

— Она не будет со мной разговаривать.

— Вы даже не пытались. А те письма… Вы серьезно думали что написав письмо, она прибежит к вам и кинется в объятия?

— Я знаю свою дочь.

— Я знаю ее лучше вас. Просто попытайтесь. Не с первого, значит со второго раза получится с ней поговорить. Не со второго, значит с третьего. Хотя, я думаю, одной попытки будет достаточно. Она хоть упряма, но любит вас. Ей нужна ваша поддержка. Как и вам ее.

Царев поставил нетронутый стакан с водой на журнальный столик. Встал и пошел к двери.

— Берегите ее, — послушался тихий надломленный голос.

Матвей посмотрел на седовласого мужчину. Тот смотрел задумчивым взглядом на картину. Брюнет знал, что взгляд зеленых глаз смотрят на дочь.

— Я не смогу сберечь ее, если вы мне не поможете. Вы нужны ей. Для девочки главный мужчина в жизни это папа. Так станьте им, наконец. Вспомните, что у вас есть дочка. Маленькая принцесса. А не брошенная сломанная кукла.