– Н-е-е-ет! – вскричала Шарлин. – Папа обратится в полицию.

– То есть от автомобиля, что вы оставили мне в качестве залога, толку никакого? – уточнил Макс.

– Он из автосалона моего отца! – взвизгнула Шарлин, тараща глаза и водя челюстью. – Он очень богат, миллионер! Макс, я могу взять у него деньги!

– Так тебя же лишили содержания… – Шарлин, не зная, что ответить, повернулась к Томасу, но тот смотрел в пол. – Есть шанс, что они дадут шесть тысяч фунтов?

– Шесть тысяч! – охнул Томас. – Мы взяли кокса всего на две тысячи!

Макс склонил набок голову, и они оба съежились. Он встал и полез в ящик со столовыми приборами. Я отодвинулась в сторону, а Макс вытащил большой нож, взял из вазы яблоко и вернулся за стол. Шарлин и Томас, словно зачарованные, смотрели на нож.

– Мне нужны мои деньги, – тихо произнес Макс, принимаясь чистить яблоко. Из-под сверкающего лезвия выползала длинная скрученная лента кожуры. – Не фига сидеть тут и скулить. Ищите выход. И поскорее.

– Макс, мы затем и пришли. – Томас выдавил из себя улыбку. Его лоб покрывала испарина, руки тряслись. Он убрал их под стол. Шарлин порылась в сумке.

– Макс, у меня есть ключ от дома родителей, – сказала она, протягивая ключ. – Сегодня их там не будет. Они поедут к брату. Сидеть с детьми. Они всегда держат дома деньги… Я знаю код сейфа, там драгоценности. – Макс сунул в рот кусочек яблока и стал медленно его пережевывать. Тараща глаза, Шарлин раздвинула губы в идиотской улыбке. – А если я отдам Нине свою сумку «Малберри»? – добавила она, приподнимая сумку, уже поцарапанную и грязную. Я хотела что-то сказать, но Макс вскинул руку.

– Нина не возьмет твою драную сумку в счет оплаты долга. У нее своя есть.

– Да, – подтвердила я. – У меня своя есть такая. Красная. – Шарлин опустила голову. Вид у нее был как у побитой собаки. Она снова заплакала.

– Слезы наркоманов меня не трогают, – сказал Макс. – Но мы поедем и заберем шесть кусков, что вы мне задолжали.

– Поедешь? – оживился Томас, беря Шарлин за руку.

– Да. Прямо сейчас. Но если задумали какую пакость, клянусь богом, я вас убью! – пригрозил Макс. Он взглянул на меня, и я согласно кивнула, внезапно почувствовав себя могущественной.

Главный здесь Макс, ну а я при нем.

До Слау, где отец Шарлин держал автосалон, мы добирались несколько часов. «Ягуар» мы оставили у ворот магазина, а сами сели в микротакси и поехали к дому ее родителей. Я подумала, что мы очень рискуем, но Макс сказал, что в отношении богатых действуют другие правила. Ее родителей дома не будет, а мы откроем дверь ключом, и поскольку ключ только у Шарлин, значит, вся ответственность лежит на ней.

– Какое ж это ограбление, если мы откроем дверь родным ключом? – объяснил он. – Я хочу, чтобы ты была со мной на тот случай, если что-то пойдет не так. Вдвоем мы сойдем за гостей. Парочка…

Он меня не убедил, но теперь мы жили душа в душу: он подарил мне сумку, я до сих пор тепло вспоминала тот пикник на Примроуз-Хилл.

Мы добрались до места. Оказалось, что дом родителей Шарлин – это настоящий особняк. Железные ворота, длинная подъездная аллея, огромный пруд, чудесный сад. Макс, я чувствовала, взбесился при виде такой роскоши.

– Представляешь, где она выросла? Имела столько возможностей! За это я ненавижу ее еще больше, – прошипел он мне в ухо. Мы подошли к входной двери. Шарлин вставила ключ в замочную скважину, но он не поворачивался.

– Наверно, замки сменили, – сказала она, обернувшись к нам.

– Детка, может, в заднюю дверь попробовать? – предложил Томас. Он обливался потом, волосы липли к лысине. – Подождите здесь, – добавил он, обращаясь ко мне и к Максу. Они исчезли за домом. Таксист, уткнувшись в свой телефон, ждал в машине, припаркованной у фонтана. Я подошла к фонтану и стала смотреть в пруд, где плавали огромные рыбины в красно-синих пятнах.

Внезапно включилась сигнализация. Ее пронзительный вой буквально прорезал тишину. Я подняла голову и увидела мигающую коробку на фасаде дома. Макс, придя в возбуждение, заглядывал в окна. Стал звонить по телефону, но ему никто не отвечал.

– Приятель, я поехал, – предупредил таксист, заводя мотор.

– Подожди! – крикнул Макс. Он взял меня за руку, мы обошли фонтан и сели в машину.

– Что, черт возьми, происходит? – спросил водитель, давя на газ. Из-под колес летел гравий.

– Мы думали, у нее есть ключ. Это дом ее родителей, – объяснила я.

Мы мчались прочь от дома по подъездной аллее. Вслед нам несся звон сигнализации. По приближении к воротам таксист замедлил ход.

– Если ворота автоматически не откроются… – начал он, но после небольшой заминки ворота распахнулись внутрь. Мы уже ехали по красивому проспекту, когда навстречу нам промчались два полицейских автомобиля, но Макс не выглядел успокоившимся.

– Они по-прежнему должны мне шесть кусков! – прорычал он мне в ухо.

Понедельник, 16 октября 2017 года

Эрика сидела перед телевизором с чашкой кофе и сигаретой. На экран она смотрела краем глаза, все больше поглядывая в окно – на листья, которые слетая с деревьев, падали на парковку. Словно стыдилась признаться самой себе, что ей нравится смотреть телевизор утром в будний день. Показывали передачу о неудачных пластических операциях. На прошлой неделе она смотрела ее и сегодня, готовя себе кофе, вспомнила, что сейчас должны показывать очередной выпуск, который она не хотела бы пропустить. Эрика закурила новую сигарету и поморщилась. На экране какая-то женщина показывала двум пластическим хирургам, как ей неудачно сделали глютеопластику, так что теперь у нее одна ягодица больше другой.

Миновала неделя с тех пор, как Эрику выписали из больницы, и она постепенно приходила в себя. Отек лица спал, боль переносилась легче. Пару раз ее навещала Мосс, приносила продукты. Игнорируя протесты Эрики, она немного навела порядок в квартире, перестирала ей белье и даже сходила в магазин за фруктами, полуфабрикатами и сигаретами.

– Я рада помочь, но в душ я тебя не поведу. Прелести свои мой без меня – тут я пас, – заявила она в свой последний визит. Впервые Эрика рассмеялась, о чем ей тут же пришлось пожалеть, поскольку сломанное ребро отозвалось на смех резкой болью.

На экране хирурги готовились оперировать широкий деформированный зад женщины, и в это время раздался звонок в дверь. Эрика неуклюже поднялась с кресла и, морщась, потащилась в коридор. К ее удивлению, на пороге стоял Питерсон, с кастрюлькой в руках.

– Привет, – поздоровался он.

– Привет.

– Ого! Мосс сказала, что ты побывала в бою. – Он смотрел на синяк, обезображивавший ее черты, и Эрика в смущении подняла загипсованную руку, заслоняя лицо.

– Так и сказала?