Глаза открыли уже в темноте, собственно, меня разбудила Нэнси, которая никак не могла найти выключатель. Совместными усилиями, вооружившись фонарём, мы продолжили поиски. Результата, увы, не было, пока не встал Шурик, потянувшись и почесав себе бок, он широко зевнул и громко произнёс: «Свет!» В комнате тут же стало светло. Я укоризненно посмотрел на Нэнси, мне, дикарю, простительно такое, а вот ей следовало знать.

Как мы потом узнали, свет можно было включить тремя разными способами, в том числе и обычным рубильником, который был замаскирован под узоры на оконной раме. А Шурик просто нашёл время пролистать брошюру, которую ему сунули не ресепшене.

Теперь, когда проблема освещения была решена, нужно было определиться с дальнейшими действиями. С одной стороны, у нас было всё, еда, вода, спиртное и даже секс. Но развлекаться, запершись в комнате, мы могли и дома, а сюда приехали за другим. Чтобы приблизиться к истинной цели путешествия, требовалось больше быть на виду, общаться с местной публикой и собирать сведения о руководстве.

Поскольку, все мы были голодны, то программу развлечений следовало начать с ресторана. Оставалось ещё решить проблему внешнего вида, та одежда, в которой мы приехали, мало подходила для приличных заведений, да и стирка ей давно требовалась. К счастью, Белый предполагал подобное, а потому, среди прочих вещей находился небольшой тюк с цивильной одеждой.

Выбор был невелик, но светлые брюки без стрелок и рубашка с коротким рукавом, сшитые из немнущейся ткани, оказались вполне пристойными. Как и туфли из кожеподобного материала. Нэнси, нисколько не мучаясь выбором, натянула на себя платье, купленное в нашем мире. Потом, после ненавязчивого напоминания с моей стороны, натянула и трусики.

— Ребята, расскажите, как этим пользоваться? — она положила перед нами плоскую коробочку, в которой лежал набор косметики.

Мы смущённо переглянулись.

— Я всё понимаю, но вы же видели, как это делается.

— Ну, вот это, — неуверенно сказал я, вынимая помаду, нужно намазать на губы. По возможности, равномерно.

— А вот этим, — добавил Шурик, — красят ресницы.

Не могу сказать, что всё прошло гладко, но, где-то с третьей попытки, ей удалось нанести какой-никакой макияж. Сложно сказать, стала ли она от этого красивее, но имидж поменялся. Кроме того, она стала выглядеть взрослее, что заставило задуматься о её возрасте. Живут они долго, так ведь и стареют медленно, может статься, что лет ей тридцать-тридцать пять.

В таком виде мы прибыли в ресторан. Время было позднее, но, поскольку мы проспали весь день, отдых для нас только начинался. В зале был полумрак, а над каждым столиком имелась красивая лампа с регулируемой яркостью, чтобы каждый посетитель мог выбрать освещение по своему желанию.

Почти все столы были свободны, мы присели у окна, за которым виден был большой участок города. Красиво по-своему, но какая-то уж очень сжатая архитектура, кучка небоскрёбов на небольшом пятачке земли. Дальше кое-где просматривался плохо освещаемый промышленный район. По улицам проезжали редкие автомобили, где-то слышны были гудки сирен, ночной город жил своей жизнью.

Возле нашего столика материализовался официант, раздал всем меню и предложил делать заказ. Есть хотелось зверски, теперь, когда, наконец, получилось выспаться, молодой здоровый организм вспомнил и про другие свои потребности. Заказ был простым и объёмным, три огромных бифштекса, тазик овощного салата, жареная картошка, хлеб и вино. Всё это оказалось на столе очень быстро, но салат был свежим, а картофель и мясо шипели и постреливали жиром, словно только что со сковородки. Вино официант открыл сам и поставил перед нами три бокала.

Вину, вроде как, полагалось немного подышать, но мы ждать не стали. Тёмно-красный напиток выплеснулся в бокалы. Не задумываясь о тостах, мы чокнулись, отпили по половине бокала и набросились на еду. Надо сказать, что порции тут были солидные, доесть всё удалось с трудом, когда мы отвалились от стола, сыто отдуваясь, официант принёс вторую бутылку вина и поинтересовался десертом.

Сил на сладости у нас уже не оставалось, поэтому официанта мы отослали, а сами сидели, лениво потягивая вино, и смотрели в окно.

— Нэнси, — спросил я, как бы, между делом, — извини за нескромность, а сколько тебе лет?

— Это важно?

— Нет, просто подумалось, если вы живёте дольше, то и стареть должны медленно.

— Это не всегда в прямой зависимости, некоторые стареют рано, а живут долго.

— И всё же?

— Тридцать один.

— Неслабо, — я посмотрел на неё пристально, — отлично выглядишь.

— Спасибо, мне замуж пора, да всё никак не соберусь, образ жизни препятствует.

Наступила пауза, которую прервал глухой голос справа:

— Доброй ночи, молодые люди, не помешаю?

Рядом стоял пожилой мужчина в брюках и белом свитере, вид у него был, как у директора фирмы или отставного военного, видна была привычка командовать. Это не мешало ему быть вежливым.

— Присаживайтесь, — я подвинул ему свободный стул, — хотите о чём-то поговорить?

— Благодарю, — он придержал стул за спинку и аккуратно присел на край, выглядело это так, словно у него больные суставы, — поговорить всегда полезно, хотя никакого конкретного дела у меня к вам нет. Пока нет.

— Мы слушаем, — я откинулся в кресле, взяв со стола бокал, — может, вина?

— О, нет, спасибо, — лицо его исказила гримаса неудовольствия, — здоровье моё таково, что алкоголь перешёл в разряд недоступных удовольствий, как и многое другое. Для начала, позвольте представиться. Зовут меня Климент Леонов, можно просто Клим и без отчества. Под этим именем меня знают в этом городе и на сопредельных территориях. Моя задача — снабжение города, здесь я говорю не о бесперебойной работе пищевого комбината, гидропонных ферм или электростанции, для всего этого есть специалисты. Конкретно моя задача в том, чтобы в город поступало то, что здесь не производится.

— Мародёрство, — перевёл Шурик.

Клим нисколько не смутился.

— Это грубое слово, хотя оно верно отражает специфику нашей деятельности. Бригады добытчиков, что рыщут по пустынным землям, подчиняются мне. Есть и люди, вроде вас, которые действуют сами, но сбыт товара происходит опять же через моё ведомство, поэтому и их можно назвать моими подчинёнными.

— А разве осталось ещё что-то не разграбленное? — спросил я с удивлением, — города стоят пустыми десятки и сотни лет, там, по идее, ничего ценного не останется.

— Не могу с вами согласиться, — Клим провёл рукой по лицу, словно пытаясь разгладить морщины, — последний город-призрак стал таковым всего двенадцать лет назад, да и те, что опустели давно, хранят много полезного, в том числе некоторые уникальные вещи, которые здорово облегчают жизнь этого города.