– Учитель вовсе не негодяй и не желает тебе зла, – на ходу выдумал Тарга, не подозревая о последствиях того, что он говорит. А возможно, очень даже догадываясь, ибо на войне все средства хороши, и в великие моменты, когда жизнь трансформируется в Историю, лучше шагать с кем-то, чем одному. Ну а потом, ведь друзья и нужны для таких случаев. – Учитель просто настоящий патриот.

– Учитель врет.

Женщина отступила на несколько шагов и посмотрела Валенти Тарге в глаза.

– Да будь ты проклят на веки вечные! – с жаром бросила она, исчезая с глаз алькальда Торены.

Однако, несмотря ни на что, она приходила в мэрию еще во второй, третий, четвертый раз, но Валенти не принимал ее, приказав парню с тонкими усиками сказать, что если она вновь осмелится его побеспокоить и при этом не притащит за ухо своего мужа, если она снова вздумает устраивать тут перебранку, то мы убьем его прямо у тебя на глазах, поняла? Женщина вернулась домой вся в слезах, сокрушаясь невозможно, чтобы такое происходило со мной, я ведь не такой уж плохой человек, и люди сочувствовали ей и горестно вздыхали, когда она проходила мимо. Правда, были и такие, что, наоборот, говорили какого черта, вот и поделом, пусть расплачивается за то, что натворил ее муж. А некоторые поговаривали, что следовало бы сообщить кому надо о делишках алькальда. Кому сообщить, несчастная? Если ты донесешь на него, то тебя посадят в тюрьму как предательницу и маки. К кому ты собираешься идти? К генералу не-знаю-какому, простофиля ты этакая? Сейчас в Торене заправляет Фаланга, и точка. И пока маки бродят по горам, в Торене будет править Фаланга. Но ведь мой муж ничего во время войны не сделал. Ну да, это ты так говоришь. Клянусь; почему, ты думаешь, мы не убежали во Францию? Да чего вы все так боитесь? Ничего страшного не произойдет. Ведь это же всего-навсего ребенок!

Когда стемнело, перед Валенти предстала Роза, бережно неся перед собой свой раздавшийся живот, и сказала если ты мужик с яйцами, то сажай меня, но отпусти мальчика; Валенти молча выслушал ее, но ничего не ответил; вместо этого он позвонил в колокольчик; появился мужчина в форме с кудрявыми волосами, и алькальд что-то прошептал ему на ухо; кудрявый парень вышел, а Валенти осмотрел Розу с головы до ног и сказал а что происходит? Может быть, появился Вентура, а я не знаю? В ответ она попыталась назвать причины, по которым никак нельзя убивать четырнадцатилетнего мальчика; это были как базовые аргументы (в этом возрасте мы все невинны; достоверно известно, что парень не сделал ничего плохого), так и косвенные (угрызения совести после убийства ребенка). Валенти дал ей возможность вволю пораспространяться на эту тему, а когда пришел испуганный Ориол, которого о приходе жены оповестил мужчина с кудрявыми волосами, алькальд тут же утратил свой скучающий вид и сказал сеньор учитель, ваша супруга вот уже полчаса несет всякую чушь; будьте добры, отведите ее домой, а то она мне уже печенку проела, и Ориол схватил жену за руку и тихо сказал пошли, Роза; женщина резко вырвала руку и отправилась домой одна; расстроенный Ориол не посмел даже взглянуть на Валенти, и тогда тот сказал ему эй, послушай, чтобы учитель поднял голову и посмотрел на него. Когда Ориол поднял глаза на алькальда, тот весело подмигнул ему: ты же знаешь, женщины легко теряют голову; сохраняй спокойствие, как сегодня утром в школе.

– Но вы не знаете, что я сегодня утром делал в школе.

– Я знаю все. У меня очень хорошие информаторы. Я даже знаю, что Писуэрга – приток Тахо.

– Приток Дуэро.

– В этой реке я купался во время войны против коммунизма, а теперь твоя жена хочет, чтобы коммунизм возродился, и прикрывает это чувством милосердия.

– Моя жена не…

– Как я тебе уже сказал, с женщинами всегда так. – С силой захлопнув один из ящиков стола: – Но я не потерплю больше ничьего вмешательства в свою миссию по наведению порядка. – Переходя на крик: – Ты что, забыл, сколько солдат испанской армии полегло в засаде, а?!

Ориол Фонтельес не ответил на вопрос, который счел риторическим, да и ни к чему это было: поезд уже ушел. Однако он все же собрался с духом и спросил а сеньора Элизенда не просила вас прекратить это дело?

– Сеньора Элизенда сейчас в Барселоне, у нее срочные дела с этим жуликом, ее мужем, – дела, связанные с землями, которыми владеют те и другие Вилабру в нашей округе. Тебе нужны еще подробности?

– Я только спрашиваю, не просила ли она, чтобы вы оставили мальчика в покое?

– Сеньора Элизенда не обладает в Торене никакими властными полномочиями.

Во всей деревне было лишь две лампочки уличного освещения, и одна из них – на площади, около окна, в которое сейчас упорно и неотступно смотрела Роза, чтобы только не видеть своего мужа. Он знал это, знал, что она не отводит взгляда от площади, дабы не встретиться глазами с ним.

Вечером все были уверены, что Вентура вот-вот явится; всем хотелось верить в то, что известие застало его далеко от дома, поэтому он так запаздывает. На всякий случай, пока армия подсчитывала своих мертвецов и зализывала нанесенные воинской гордости раны, два взвода фалангистов заняли Торену и установили систему связи с ближайшей ставкой жандармерии на тот случай, если Вентуре придет в голову явиться вооруженным и с сообщниками. Валенти нервничал, в пустом желудке у него невыносимо урчало, и он все время постукивал металлической зажигалкой по поверхности стола, не в состоянии заниматься ничем иным, кроме как ждать момента, когда Вентура рухнет перед ним на колени и будет умолять о пощаде для своего сына; и тогда он наконец скажет ему как бы ты ни отрицал это, убийца, мерзкая свинья, это ведь ты в свое время покончил с сеньором Вилабру и не ждал, пока кто-нибудь придет просить снисхождения для старика, ну вот теперь пусть твой сын заплатит за это преступление, а он точно заплатит, как, впрочем, и ты, и я не успокоюсь, пока не покончу со всеми, кто участвовал в убийстве сеньора Вилабру и его сына, которому было всего двадцать шесть лет, когда с него спустили шкуру. Это он в свои двадцать шесть лет был ребенком, а не твой выродок, который выглядит стариком, потому что все мы, прошедшие через войну, постарели раньше срока, так что… который час?

– Пробило девять.

– Вентурете конец, и это не моя вина. Готовьте его.

Они быстро преодолели на черной блестящей машине триста метров, отделявшие их от уступов Себастья. На заднем сиденье заливался слезами Вентурета, такой же трус, как его отец, о, как далек он был от мужества, с коим, как говорят, встретил смерть Жозеп Вилабру, образцовый испанец, истинный патриот, когда проклятые анархисты облили его бензином. Рядом с мальчишкой – Гомес Пье, парень с кудрявыми волосами, андалусец со смуглой кожей. Впереди – Баланзо со своими тонкими усиками и незнакомый шофер. А на подножке автомобиля, ухватившись одной рукой за форточку, с пистолетом в другой – Валенти Тарга, раскачивающийся на холодном рождественском ветру и пребывающий в эйфории от принятого решения стереть еще одно имя из списка апостолов, которые должны были погибнуть в полном соответствии с законами биологии и жесткими требованиями мести. Вокруг деревни – взводы фалангистов в засаде на тот случай, если осмелятся напасть маки.