– Маг-нит-но-ре-зо-нанс-ная то-мо-гра-фия! – произнес он раздельно и засмеялся в голос.

Блеск! И прежде всего – важно для будущего. Билет первого класса на следующие четыре года на посту статс-министра. Со всеми удобствами.

Протянул руку за блокнотиком со стикерами post-it.

Классифицировать излишний вес как психическое заболевание. Социальному управлению, комиссии по классификации синдромов и болезней, бывшему институту психиатрии (?)

Закрытые и неиспользуемые клиники (?)

И это еще далеко не все. Можно извлечь гораздо больше. И кто знает, вдруг удастся их успешно лечить? Новая, великодушная и доброжелательная Партия Здоровья. То, что нужно.

Вырвал лист из газеты. Сохранит его как память о своей гениальной комбинации.

– Дрова для камина кончились?

Юхан вздрогнул, обернулся и расплылся в улыбке:

– Утенок!

– Или туалетная бумага? Сказал бы – я б забежал в ICA по дороге.

– Я уж не помню, когда в последний раз использовал “Дагенс нюхетер” как подтирку.

– В этой газетенке и так хватает говна. Без твоей жопы.

Юхан захохотал.

– Ты не меняешься… “Долой буржуазию! Все на борьбу пролетариата за свои права!” Как там поживает “порше”, который ты хотел купить?

– Спасибо. Все еще красный. Все еще хочу.

– Садись. – Юхан продолжал смеяться. – Рано встал?

– Уже на боковую пора. – Ханс Кристиан звучно зевнул и опустился в кресло.

– Пьянствовал всю ночь? Не знал, что ты по-прежнему… Помнишь, как говорила твоя мать? По-прежнему ведешь образ жизни…

– При чем тут образ? Приехал ночным поездом.

– Ах да… ты же говорил, что собираешься на континент. Снимать фильм про ос.

– Пчел.

– А какая разница?

– Пчелы толще и волосатее.

– Это ты о себе?

Ханс Кристиан растянул губы в фальшиво-веселой улыбке.

– Господин статс-министр начал готовиться к карьере стендап-комика?

– Да ладно… просто хорошее настроение.

– Уедешь ненадолго – и на тебе, он уже комик. Сменил профессию. Запомни: пчелы волосатее, а осы полосатее. Но это так… А знаешь ли ты, что медоносные пчелы на грани вымирания? В Европе, по крайней мере. Мрут как мухи. И никто не знает почему.

– Экзистенциальная тоска?

– Не предмет для шуток. Без пчел половина цветов исчезнет – некому опылять. Может кончиться скверно.

Юхан молча пожал плечами.

Ханс Кристиан кивнул на вырванный лист:

– А это что?

Юхан протянул ему статью:

– Новейшее открытие. Оказывается, причина ожирения в мозгу.

– Час от часу не легче. Смотри, как бы тебе осенью не скатиться с трона.

– Не волнуйся. Все под контролем.

– Ты всегда так говоришь.

– Что ты хочешь сказать?

– То, что сказал. Не стоит ли тебе подумать о тех, кто сидит без работы, с декларацией, где указан налог на лишние килограммы, в одной руке и бюллетенем для голосования – в другой? Ты хоть приблизительно представляешь их количество?

Юхан уже не улыбался.

– Ты что-нибудь слышал?

– Недовольство. Вопрос не во мне. А ты? Что слышал ты?

Юхан не ответил.

– Медовый месяц закончился. Если хочешь выиграть, удила должен грызть, чтобы вернуть их на свою сторону. Я тебе уже говорил – ехал ночным поездом. Люди не просто недовольны, они в ярости. Безработица, дети не ходят в школу, бесконечный контроль… Народ устал.

– Так всегда обстояло. Массам очень трудно понять…

– Вот именно! – прервал Ханс Кристиан. – Именно этот тезис ты должен сжевать, выплюнуть и забыть. Если хочешь выиграть выборы, а ты ведь хочешь… ты ничего так не хочешь. Запомни: избиратели терпеть не могут, когда их поучают.

– Никогда ничего неуместного не говорил. И никого не поучал – публично, по крайней мере.

– “Неуместного”… Кроме неуместного, есть еще уместное. А ничего уместного ты тоже не говорил.

– Я же выиграл выборы!

– Ты выиграл выборы, потому что был в новинку. Показался народу этаким крутым парнем, свежатиной. Твой дайвинг, дельтапланы… Люди поверили, что ты хочешь им добра. Мечтаешь, чтобы все стали такими же крутапончиками, как ты. Но прошло четыре года, а страна по-прежнему в дерьме. Плюс сотни тысяч разочарованных и обозленных.

– Неправда! Я люблю людей!

Ханс Кристиан захохотал, вытирая слезы.

– Любишь людей? Ты? No way, Juan. Ты любишь, когда они тебя любят. Вот что ты любишь. Дальше этого дело не идет.

– Болтовня.

– Супермен из тебя бы не вышел. Ты бы театрально, с шумом-блеском спасал дома и забывал, что там, внутри, еще и люди копошатся. Как ты, впрочем, и поступал всю жизнь.

Юхан прикусил губу. Удар ниже пояса. Этого он не ожидал.

– Я их спас, – скрывая ярость, прошипел он. – Спроси кого угодно. Ничтожная часть осталась, малая дробь.

– За дробями люди…

– Цифры, Хо-Ко. Только цифры и идут в счет. По определению.

– А без определений?

– Партия Здоровья не работает вне определений. Это дилетантство.

Ханс Кристиан хотел что-то возразить, но вместо этого широко улыбнулся.

– Ты упрям как осел, Юхан. Поэтому кое-кому и нравишься.

– И поэтому я и выиграю.

– Самое смешное, что я готов тебе поверить.

Приступа раздражения как не бывало. Юхан Сверд тоже улыбнулся и выглянул в окно.

– Пошли прогуляемся? – предложил он. – Сколько можно сидеть взаперти? Посмотрим заодно – глядишь, попадется какая-нибудь библиотека. А мы с тобой ее р-раз! – и будьте любезны: новый фитнес-зал. Бесплатный.

– Прогуляться можно. Но только если ты меня не будешь вмешивать в свои затеи. Вовсе не хочу оказаться в списке виновных, когда следующее поколение будет писать диссертации о катастрофе, постигшей шведскую культуру в двадцать первом веке.

– Культура подала в отставку. Поняла, что есть более умные способы зарабатывать деньги.

– Умные? Вот уж это слово я бы употребил в последнюю очередь.

– Не понял… Кто здесь у нас статс-министр?

– А разве у этой должности есть что-то общее с умом?

Юхан Сверд хохотнул.

– А почему бы нам не позавтракать? За государственный счет.