Он замолчал, и у Дэна по позвоночнику пробежал ледяной озноб. Он и боялся уточнять, что именно имеет ввиду Олег, и не мог промолчать.

— Дождемся кого? — выдохнул он, и услышал то, чего так опасался:

— Отца твоего, конечно, — пожал плечами Меркулов и добавил: — А вот, кстати, и он.

Лебедев застыл. Что значит: «Вот, кстати, и он»? Какого черта здесь делал отец? И что сейчас вообще происходило? Он просто зашел в приветливо распахнутые для него ворота и собирался подняться к ним, на это прекрасное высшее собрание?

У Дэна в голове мысли смешались. Сплелись в такой клубок, что он уже не знал, как в них разобраться. Потому терпеливо ждал, только поймал взгляд Юли и кивнул ей ободряюще.

— А вот и он! — возвестил Меркулов, когда на пороге комнаты, в которой они находились, возник Лебедев-старший. Дэн вот так вот сходу и не мог в точности сказать, что именно испытывает сейчас, когда смотрит на отца. Тот усиленно делал вид, что все ровно так, как и должно было быть. Мля… хреново.

— Вижу, ты не удивлен, — процедил Олег, делая шаг к Дэну. — А я знал, что ты придешь. Не мог ведь не прийти, когда понял, что сучонок твой у меня.

— Не мог, — спокойно ответил Лебедев, склонив голову. — Только ты зря все это затеял, Олег. Вот прям зря. Какими бы связями ни оброс, моих хватит на то, чтобы тебя упечь обратно. С лихвой.

— Ты это серьезно?

Меркулов запрокинул голову и разразился каким-то потусторонним хохотом. — Тебе реально будет дело до того, куда меня засадить, когда твоего сына не станет?

Он вскинул руку с зажатым в ней пистолетом и направил ствол в голову Дэна. Юля охнула, дернулась к нему, но тут же была усажена на место рукой Макара.

— Даже мне на это срать с высокой колокольни.

— Что тебе надо, Олег? — Голос Лебедева-старшего был спокойным, но Даниил видел, как ходят ходуном желваки на его скулах. И как потемнели зрачки, заполнив собой едва ли не всю радужку. В таком состоянии он не видел отца ни разу в жизни.

— Я же сказал, что. Ты убил мою семью, я — убью твоего сына на твоих глазах.

— До этого ты был готов удовлетвориться его смертью, даже если бы я ее не увидел?

— Именно.

Меркулов все же опустил руку с зажатым в ней оружием и отошел в сторону. И Дэн выдохнул. К чему все эти разговоры, понять он не мог. Все ведь уже решено. Его «дядей». На что остается надеяться?

Странно, но он совсем не чувствовал страха. По крайней мере, за себя. Это было действительно удивительным, ненормальным. Любой другой на его месте уже бы в штаны наделал. Ну или начал бы умолять оставить его в живых, или что там делают люди в настолько нестандартных ситуациях?

А на Дэна нахлынула апатия. Напряжение, появившееся внутри с того времени, когда Меркулов только начал на него свою охоту, сейчас схлынуло, замещаясь пустотой. Единственное, что его заботило — жизнь Юли. И оставалась надежда на то, что Олег оставит ее в покое, если совершит то, зачем они все здесь собрались. Ведь Олег уже сказал, что ему насрать на то, где он окажется после этого.

— А что с семьей дяди? — вложив в последнее слово все равнодушие, которое испытывал в этот момент, уточнил Дэн, поворачиваясь к отцу. — Перед смертью я хочу хотя бы узнать, за что подыхаю. — Он растянул губы в кривой ухмылке.

По лицу Лебедева-старшего было невозможно толком ничего понять. Почудилось, что он пытается показать что-то Дэну, но последний не был в этом уверен. И ему вправду хотелось знать, насколько Меркулов был прав в том, что говорил.

— А ничего. Он сам же и убил свою жену и заодно сына, — пожал плечами отец, и Олег резко развернулся к нему. И вот тут Даниил понял, что его прошибло волной ужаса. Никогда еще он не видел, чтобы человек настолько быстро преображался. Из спокойного, даже уставшего, он превратился в того, кто был схож с животным. На лице проступили нечеловеческие животные черты, искажая его до неузнаваемости. В глазах заплескались отголоски безумия.

— Замолчи, сука… Не смей лгать.

— А я и не лгу. Сожалею только, что тогда не настоял на полной медэкспертизе. Тогда бы тебя за то, что ты сделал, упекли в дурку. Пожизненно. А так ты всего лишь отмотал срок.

Он заложил руки в карманы брюк и сделал пару шагов вперед, пользуясь растерянностью, сквозившей на лице брата. Встал так, чтобы закрыть собой Дэна.

— У Олега всегда были отклонения. С детства. Но родители почему-то не обращали на это внимания. Когда был маленьким — очень плохо спал. Вернее, почти не спал. Если все же удавалось заснуть — вскоре его находили бродящим по квартире. Ну или по улице, если дело было на даче.

Лебедев-старший повернулся к Юле и Макару. Сейчас казалось, что все присутствующие находятся на каком-то чрезвычайно интересном представлении. Даже Дэн проникся моментом. А еще внутри родилась надежда. Что если отец сможет как-то все это разрулить? Может, у него есть план, как их всех отсюда вытащить без кровопролития?

— Потом стали возникать приступы эпилепсии. Врачи, к которым наконец-то ребенка свозили, разводили руками. А потом приступы вроде как прошли. На время. Но после заменились вспышками неконтролируемой агрессии. Наверное, тебя просто надо было отдать на спорт. Бокс там, или что-то подобное. — Лебедев повернулся к брату и пожал плечами. — Хотя, что толку об этом говорить сейчас?

Он замолчал, молчали и все остальные. Воцарившаяся тишина казалась зловещей, будто разлитое в воздухе напряжение в данный момент наэлектризовалось до такой степени, что должен был случиться неминуемый взрыв.

— А дальше? — Это уже подал голос Макар.

— А дальше брат женился. У них родился мальчик. И вроде бы все встало на места. Жена знала о том, что с Олегом не все в порядке, но он на тот момент не вытворял ничего особенного. Пару раз подрался на улице, столько же — посидел в ментовке. Правда, бил жестоко, но точно таких же отморозков, как и он сам. Все изменилось, когда Олегу показалось, что жена ему изменила. Он просто пришел домой и без разговоров прикончил ее. А следом — сына. Вообще я думал, что покончит собой, но… он просто сдался приехавшему наряду. И утверждал, что он отдавал себе отчет в содеянном и это не было аффектом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Лебедев снова повернулся к Олегу. Тот стоял — бледный, как полотно. Руки тряслись, а глаза бегали туда-обратно с брата на Дэна, потом на Макара и обратно.