Сева упал, но тут же поднялся. Правда, его сильно качнуло, и он просел на колено.

– Ну, ты, пидор, попал! – мотнув отбитой головой, взвыл он.

Никто из арестантов не спешил ему на помощь. А ведь Егору нужна скорая развязка. Он в этой камере проездом, сейчас ему должны выписать билет на тот свет… Но ничего не происходит. Уголовники с интересом смотрят на него. И ждут продолжения.

Но ведь его может убить Сева. Он же блатной, у него должна быть заточка. Но, видно, ему не хватает злости, чтобы решиться на отчаянный шаг. Что ж, Егор ему поможет. С ноги…

Когда-то он занимался карате и знал, как это делается. Он не помнил, как называется этот удар, когда согнутая нога резким движением таза выбрасывается из-под себя и, распрямляясь по прямой, врезается в противника. Он знал только, что этот удар у него получался плохо. Не мог он управлять тазом…

А тут вдруг получилось. Егор ударил Севу ногой в живот, и тот упал на спину, стукнувшись головой о стол. На этот раз он даже не пытался подняться, только тихонько стонал, жалко сжавшись в комок.

– Ша! – донеслось откуда-то из дальнего угла.

К Егору подошел широкоплечий парень с лысой, яйцеобразной головой и широким оскалом, украшенным золотой фиксой:

– Пошли!

Он велел Егору следовать за ним и подвел его к шконке в дальнем углу, где полулежал худощавый мужчина с морщинистым лицом и длинным тонким носом. Маленькие глубоко посаженные глаза буравили Егора, но в этом взгляде не было злости. Вне всякого, это был смотрящий камеры.

– Ты кто такой?

– Егор я. Хромцов, – без всякого заискивания перед авторитетом ответил тот.

– Почему не поздоровался, когда в хату зашел?

Сначала Егор пожал плечами. Только тогда сказал то, что вдруг пришло на ум:

– А я никого здесь не знаю.

Смотрящий задумался, переваривая его ответ. Судя по выражению его лица, он показался ему если не оригинальным, то явно не возмутительным.

– А Севку знаешь?

Смотрящий взглядом показал на Севу, который уже стоял рядом, с ненавистью глядя на Егора. Но кроме испепеляющего взгляда, ничем другим он ему навредить не мог. Пока не мог. Вот когда смотрящий вынесет свое решение…

– А что, уже Севка? Раньше Севой звался…

– Когда раньше?

– На сборке… Был Севой, стал Севкой. Ну да, душонка у него мелкая.

– Слышь, ты, петушила, ты чего дупло свое раскрыл? – зашипел на Егора Сева.

– За слова отвечаешь? – нехорошо посмотрел на него смотрящий.

– Да ты чо, Прут! Ты же меня знаешь! Этот чепушила булки перед нами раздвигал! Отвечаю!

– Было дело? – строго спросил авторитет.

– Было, – кивнул Егор.

Сейчас братва объявит его петухом, и тогда он кинется на смотрящего. И тут же в бок вопьется острое жало заточки. На этом, к счастью, все и закончится.

Но злость на Севу уже давала о себе знать. Может, потому и с ответом подфартило.

– Обоснуй! – потребовал Прут.

– Так это, показал ему. – Егор кивнул на Севу. – Где я его видеть хотел. Где показал, там я его видеть и хотел.

Он говорил спокойно, без всякого душевного надрыва. И без страха за свою шкуру. Сама судьба обрекла его на верную смерть, но жертвой он сейчас не выглядел. Хотя и хищником тоже. Перед смотрящим стоял человек, уверенный в своем праве на лучшую жизнь. Может, потому казалось, что Егор уверен и в самом себе.

– Слышь, ты, чепушила… – снова зашипел Сева.

Егор повернул к нему голову, окатил презрительным взглядом:

– А пошел ты на…!

Может, сейчас это приблатненное чмо вытащит из складок одежды свою заточку и пустит ее в ход? Что-то затянулось все, пора заканчивать.

Но Сева замер в оцепенении, потрясенно глядя на Егора. Злоба в его глазах дикая, но беспомощная. Но, может, он все-таки растормозится?.. Егор шагнул к нему в расчете, что нарвется на выставленный нож, но Сева испуганно шарахнулся от него. Арестанты засмеялись с презрением к парню.

– Ну что, пацан, где ты хотел видеть этого фраерка, туда он и попал, – развеселился Прут. – Что ж ты, Севка, так облажался? Очко играет, да?

– Да я!.. – задергался Сева. – Да я его на перо!.. Ты только скажи, Прут! Я его порву…

– А не скажу я тебе ничего, Севка. Я знаю, что на сборке было. Вы там со своими отморозками новоселов на смок пустили. Бруски еще заточиться не успели, а вы их под нож… Нехорошо это. Бруски по трубам себя писанули, один ласты склеил, другой вот отлыгался… Нехорошо, Севка. На сборке такие дела не делаются. На хате такие дела решаются. А этот пряник себя на хате нормально показал, – кивнув на Егора, сказал Прут. – Есть у пацана дух. Может, он в чем-то не петрит, но это пройдет. А если косячить начнет, мы всегда с ним решить успеем…

Только сейчас до Егора дошло, что убивать его не станут. И опускать тоже – во всяком случае пока.

– Но ты должен знать, пацан, – глядя на Хромцова, строго сказал смотрящий. – Ты на сборке уже споткнулся. Булки заголил, было это. Споткнулся ты. Потому и погоняло у тебя будет Хромой. Смотри: на вторую ногу споткнешься, будет тебе мульпа по самое не хочу. Вопросы?

Егор молча склонил голову. Вопросов у него была масса, но ведь смотрящий не станет отвечать на них. Скажет что-нибудь обидное, унижающее…

Прут отпустил Егора, и он вернулся на шконку, которую занял по своей воле. Место далеко не самое лучшее, что называется, у параши, но ведь он же не блатной, ему выпячиваться здесь не нужно. К тому же сортир был отгорожен от шконок кирпичной стенкой, а значит, брызг не будет. Да и второй ярус в данном случае лучше, чем первый.

Егор спустил сумку на нижнюю койку, раскатал тонкий, почти без ваты матрас, застелил его темным от плохой выварки бельем, заправил одеялом. Севка все это время находился где-то позади, вне поля зрения – он запросто мог нанести подлый удар в спину. Но Егор еше не распрощался с мыслью о том, что ему нужно умереть, поэтому ни разу не обернулся. А Севка жег его в спину ненавидящим взглядом.

– Вещи сюда давай! – с важным видом, но с плавающим от неуверенности взглядом сказал ему полноватый парень с узкими плечами и широким тазом.

Он показал ему на грубо сколоченные тумбочки без дверок, что висели на стене одна над другой в узком промежутке между спинками шконок и высокой стенкой сортира. Эти тумбочки почему-то назывались телевизорами.

Егор достал из сумки два больших куска сала, батон копченой колбасы, пакеты с печеньем и карамельками… На днях к нему поступила посылка от родителей, а вчера от Лены. На воле не забывают о нем, и это отрадно.

– Эй, Хромой, ты бы на общак что-нибудь скинул, – тихо, почти шепотом сказал сосед.