– И хотелось бы, с этаким молодым задором, уверить вас, товарищ Сталин, что уже в 42-м мы одержим победу, но я не хочу вам врать. Вокруг вас и без того хватает врунов.

Сталин хмыкнул и сделал знак почти невидимому офицеру. Тот исчез и снова материализовался, но уже с подносом.

– Випейте чаю, товарищ Октябрьский, – сказал вождь, пододвигая к себе подстаканник и опуская в стакан дольку лимона. – Вот печенье.

– Благодарю.

Чай был крепок и душист, печенье таяло во рту.

– Как ви думаете, товарищ Октябрьский, мы удержим Одессу?

– Должны, товарищ Сталин. Буквально вчера мы перешли в контрнаступление и вернули позиции, утраченные в августе. Теми силами, которые сейчас есть в Одессе, удержать город можно. Опасность представляют немецкие танки и самолеты. Авиация у флота слабая, много самолетов мы потеряли в Румынии, но хоть не зря! Я не прошу помощи, товарищ Сталин, поскольку понимаю – заводы наши и без того работают на пределе, а техника нужна везде, и прежде всего для обороны Москвы, Ленинграда и Донбасса. Но если вдруг появится лишняя, так сказать, танковая рота, то в Одессе будут рады и этому.

Сталин кивнул:

– Мы это учтем, товарищ Октябрьский. Но меня больше интересует судьба не Одессы, а Крыма.

– Товарищ Сталин, сейчас у немецкой 11-й армии, которая угрожает полуострову, другой командующий – фон Манштейн. Этот немец очень умен, знающ, горазд на выдумку. Лично меня утешает только одно: Крым – идеальное место для обороны. Чтобы защитить узенький перешеек, не нужно скапливать большие полки, да и флот поможет своим главным калибром. Но…

– Но? – прищурился Сталин.

– Крым обороняет 51-я Отдельная армия, товарищ Сталин. У нее достаточно сил, чтобы не пропустить немцев на полуостров, но я не уверен в командующем. Генерал-лейтенант Кузнецов хорошо преподавал тактику, но победа не одерживается в кабинете или в классе, в ящике с песком. А как раз практики у Кузнецова нет. Это не боец. Доходит до смешного: в Симферополе, в штабе 51-й армии, по воскресеньям – выходные дни. Выходные на войне! Командарму, товарищ Сталин, необходимы твердый характер и целевая направленность.

Вождь покивал.

– Согласен, товарищ Октябрьский, – сказал он. – К сожалению, Кузнецова и таких, как он, заменить пока некем. Возможно, мы и перегнули палку с тем же Тухачевским…

Филипп помотал головой:

– Нет, товарищ Сталин. Тухачевский нанес Красной армии столько вреда, что мы до сих пор оправиться не можем. Я не буду говорить о флоте, о том, как этот маршал-недоумок лишил корабли зенитного вооружения. Но вы посмотрите, на каких танках сражаются наши бойцы! Мы встретили немецкие «тройки» легкими «бэтушками», которые и танками-то не назовешь. А ведь в этом прямая вина Тухачевского. Это с его подачи войска были наводнены уродцами с противопульной броней! Слава нашим конструкторам и рабочим, сумевшим создать «Т-34» и «КВ», иначе бы нам и вовсе не на чем было бы воевать.

Сталин снова покивал.

– Вот что, товарищ Октябрьский… Я вижу, с вами можно говорить откровенно. Давайте представим себе худшее – немцы заняли Крым. Что делать?

– Севастополь в любом случае не сдастся, и мы его не оставим ни за что и никогда. Но остальной Крым… Если немцы прорвутся-таки, то от 51-й армии останется, в лучшем случае, пара разрозненных дивизий. Тогда флоту придется высаживать где-нибудь в Феодосии подкрепления. Я бы предложил перебросить в Крым 44-ю армию.

– И оголить Закавказский фронт?

– Турки никогда не осмелятся напасть на СССР, товарищ Сталин. Если это случится, то Черноморский флот и его ВВС тут же нанесут сокрушительный удар по Стамбулу и Анкаре. Иненю[28] это прекрасно понимает, поэтому никогда не поддержит Гитлера.

– Мы подумаем над этим, – сказал Сталин. – 44-я армия участвовала в Иранской операции[29], и ее переброска может состояться не раньше ноября. Хорошо, товарищ Октябрьский, мы рассмотрим ваше предложение. И еще. Вам придется задержаться до вечера – и встретиться с Калининым. В торжественной обстановке…

…Вечером Филипп поднялся по лесенке-трапу в тот же самый «Дуглас-Дакота». День был весьма насыщенным.

После встречи со Сталиным Октябрьский прогулялся по Москве, дожидаясь назначенных трех часов, и направился в Кремль.

Там, в Свердловском зале, собралось немало военных – от сержанта до генералов армии. Михаил Калинин, «всесоюзный староста», вручал правительственные награды героям войны.

Уже сидя в самолете, Филипп достал заветные коробочки и полюбовался двумя орденами – Ленина и Боевого Красного Знамени.

Вот сейчас на душе не было мути – он не выцыганил красивые цацки, а был награжден за реальные заслуги перед Родиной.

Наградные листы на всех, кто проявил особое умение или мужество при захвате Добруджанского плацдарма, при обороне Одессы, он уже заполнил. Ордена и медали обязательно найдут своих героев, просто ему первому досталось.

Заслужил.

Александр Самсонов:

«В 1925 году в результате дворцового переворота к власти в Персии пришёл Реза Пехлеви и основал новую, «коренную», династию Пехлеви. Именно тогда Персия была объявлена Ираном («страной ариев»). До прихода национал-социалистов к власти в Германии примером для иранской элиты был итальянский вождь Бенито Муссолини. Но пример Германии стал для Ирана ближе – идея «чистоты ариев» пришлась молодежным организациям и офицерству по вкусу.

Немецкие идеологи объявили персов «чистокровными арийцами» и «сыновьями Заратуштры».

Немцы стали руководить кафедрами в большинстве учебных заведений Ирана, в иранских школах программы были основаны на германских образцах.

В результате к началу войны Третий рейх завоевал прочные позиции в Иране, и фактически страна превращалась в немецкую базу в регионе Ближнего и Среднего Востока.

К 1941 году ситуация с Ираном и его «арийским уклоном» для Москвы и Лондона сложилась следующим образом: появилась реальная угроза, что построенная на английские капиталы нефтяная и транспортная инфраструктура Ирана будет использована Третьим рейхом против СССР и Британии. Кроме того, если бы немецкие вооружённые силы прорвались из Северной Африки в Палестину, Сирию или в 1942 году вышли на рубеж Баку – Дербент – Астрахань, вступление Турции и Ирана в войну на стороне Германии было бы вопросом решённым. Интересно, что немцы разработали даже альтернативный план: на тот случай если бы Реза Пехлеви стал упрямиться, Берлин был готов создать «Великий Азербайджан», объединив Северный и Южный Азербайджан.