Алисия никогда не встречалась ни с отцом, ни с Ирэн, но разговаривала с ними по телефону. Еще в начале нашего знакомства я объяснил ей, что у нас с отцом не слишком теплые отношения. И она знала почему.

– Прости. – И она снова прижалась щекой к моей груди. Алисия не давала советов и не расспрашивала, не пыталась утешить меня – она просто была рядом, за что я и любил ее.

– Семья, – сказал я, криво усмехаясь, затем улыбнулся и поцеловал ее. – Ну кому она нужна?

Когда я отворачивался, то краем глаза заметил встревоженный взгляд Алисии и понял свою ошибку. Она хотела иметь детей, и я чувствовал ее страх: она боялась, что не захочу я. Когда она переезжала ко мне, мы договорились, что, если через год у нас останутся прежние чувства друг к другу, мы поженимся. Год пролетел незаметно, и всякий раз, когда разговор заходил о семье, у меня находилась веская причина отложить решение этого вопроса. Не то чтобы я не любил ее, просто создание семьи – слишком серьезный шаг в жизни.

Я снова наклонился и поцеловал ее. Она удивленно взглянула на меня:

– За что?

– Потому что люблю тебя.

– Правда? – Она пристально посмотрела на меня. – Ты в самом деле любишь меня?

– В самом деле.

Она поцеловала меня.

– О боже, я тоже люблю тебя. В самом деле.

«В эти выходные, – решил я. – В эти выходные я сделаю ей предложение».

За последние двое суток я дважды разговаривал с Ирэн по телефону. Состояние отца продолжало улучшаться, и доктора говорили, что если он изменит образ жизни, то полностью поправится. Каждый раз Ирэн спрашивала, когда я приеду. Мне оставалось лишь отвечать, что сразу, как только смогу. Поскольку опасность миновала, я решил подождать, пока отец окрепнет, кроме того, на работе также имелись срочные дела, требовавшие моего присутствия. Похоже, Ирэн не вполне верила моим словам, однако не торопила события. В который раз она говорила, что позаботится о нем, когда его выпишут домой, и проследит, чтобы он соблюдал прописанный ему режим. Ее заверения звучали немного странно, как будто я не верил ей, но я списал это на усталость.

На самом деле это было не самое подходящее для меня время уезжать из Лондона. Я основал свою компанию, когда мне исполнилось двадцать пять, сразу по окончании университета, не имея ни малейшего представления о том, чем хочу заниматься в жизни. Я знал наверняка лишь одно – что намерен прожить жизнь в настоящем, а не в прошлом, как отец. Немного поездив по миру, я занялся банковским делом и маркетингом, решив, что не важно, чем заниматься, лишь бы работать на себя, а не на других. Подкопив денег, я купил запущенную квартиру в Северном Лондоне, отремонтировал ее и продал с прибылью. Работа оказалась нетрудной, а прибыль неожиданно высокой, и я проделал подобную операцию снова, но теперь уже сразу с двумя квартирами. Затем я приобрел старый трехэтажный дом в Чингфорде с крохотными однокомнатными квартирками, занял большую сумму денег и превратил каждый этаж дома в одну шикарную квартиру, после чего продал две из них, полностью покрыв расходы на покупку всего дома, перепланировку и ремонт. Третья квартира была чистой прибылью.

К своему тридцатому дню рождения я стоил несколько миллионов на бумаге, однако через год не только обанкротился, но и влез в огромные долги. Я вложил большие деньги в небоскреб, который строился под офисы. Но главный подрядчик срезался на предыдущем проекте, и одно из его последних зданий было объявлено непригодным для эксплуатации. Газетчики разоблачили целый клубок грязных сделок с поставщиками и официальными лицами. И когда подрядчик объявил о своем банкротстве, никто не захотел даже близко подходить к недостроенному зданию (в которое были вложены и мои деньги). В последующие пять лет мне удалось вновь сделать свою компанию прибыльной. Теперь я осторожнее размещал капиталы и выбрал в качестве основной стратегии работу с относительно мелкой недвижимостью. Вероятно, через год-два можно было позволить себе немного расслабиться.

Мой офис находился недалеко от дома. В тот день, когда Ирэн сообщила мне о болезни отца, я рано явился на работу. Тони Аллен уже был на месте. Все члены моей маленькой команды имели свою долю в бизнесе, и Тони был со мной с самых первых дней. Честолюбец и трудоголик, он обычно уже с семи утра сидел за своим столом. Я давно перестал говорить ему, что нет никакой необходимости так надрываться на работе.

В то утро он не заметил моего прихода. Дверь его кабинета была открыта, и когда я подошел к кофейному автомату, то смог услышать весь его разговор по телефону. Он упоминал название склада в Фулхэме, который мы пытались купить. У нас был план перестроить здание под модные офисы во вкусе рекламных агентств и им подобных учреждений, которые не боятся высокой арендной платы. Это был крупный проект, поэтому я долго колебался, а Тони убеждал меня согласиться, заявляя, что я слишком осторожен. Я напомнил ему, что однажды едва не погорел, на что он ответил мне, что то дело уже в прошлом и мне не следует сдерживать развитие компании. В конце концов я уступил ему и согласился на сделку. Но пару недель назад Тони вдруг заявил, что продавец на треть поднял цену и, по его мнению, нам не удастся прийти к соглашению. Я продумывал различные варианты возобновления переговоров, но Тони сказал, что это безнадежно.

Вернувшись в кабинет, я забыл о проекте в Фулхэме, размышляя в основном о болезни отца. Мое сердце рвалось на Итаку, и в то же время я искал повод остаться в Лондоне. Кроме того, мои мысли занимала Алисия и предложение, которое я собирался ей сделать. Я любил ее, но время ли сейчас принимать столь серьезное решение?..

Когда через полчаса Тони, проходя мимо моего кабинета, заметил меня, он растерялся и даже сделался слегка испуганным. Он хотел войти в кабинет, но в это время зазвонил телефон, и, пока я брал трубку, он показал на часы и шепнул, что заглянет позже.

Во второй раз мы встретились после обеда. За беседой я вспомнил о нечаянно подслушанном утром телефонном разговоре и уже собирался спросить, не изменилась ли обстановка по нашему делу, когда Тони сам рассказал, что опять звонил в компанию, владевшую складом.

– Теперь на нашем проекте можно поставить крест: они отказались от сделки, – сообщил он.

Я ответил, что сожалею, а он в ответ заметил, что я, наверное, в душе очень доволен. Я улыбнулся, но промолчал. После ухода Тони мне вспомнилось выражение его лица, когда он увидел меня утром, и я подумал о звонке. Вернувшись к себе, я позвонил другу и попросил его об одолжении.

Вечером Алисия подошла ко мне и присела рядом на тахту.

– О чем думаешь?

– Ни о чем.

– Врунишка. – Она игриво пихнула меня кулаком. – Думаешь об отце? Ты сегодня разговаривал с Ирэн?

– Да. Она сказала, что отец поправляется. Вероятно, завтра я уже смогу поговорить с ним.

– Хорошо. Полетишь в Грецию?

– Наверное, нет. Во всяком случае, не сейчас.

– Ясно. – Она зевнула. – Устала. Пойду спать. Ты идешь?