Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лидер «Чёрных берсерков» рухнул на землю и с тяжестью на сердце посмотрел на Бродягу, который с довольной ухмылкой вскинул копьё на плечо. Шефу никогда не достичь его высот – это просто невозможно. Даже в реально жизни Шеф не смог его одолеть. Ник двигался слишком быстро и предугадывал каждое его движение.
– С одной стороны, жаль, что шеф остался вторым номером, – послышался довольный голос диктора, – а с другой – я выиграл достаточно денег, чтобы погасить долги и бросить эту треклятую работу. Ах да, чуть не забыл. И сильнейшей командой столетия становятся «Бродяги»!
Голос комментатора затих, пошла реклама. Бродяга Ник откинул голову и неспешно снял нейрошлем. Он, как и его товарищи, сидел в удобном кожаном кресле с неоновой подсветкой посреди тёмной комнаты. На тот момент Нику было двадцать шесть лет, но выглядел он чуть моложе. Чёрные кучерявые волосы, тёмные карие глаза, всегда выбритое лицо и хитрая улыбка часто приводили поклонниц в его постель.
– Мы сделали это! – завопил сидящий в соседнем кресле Маркус. – Надрали всем задницы и стали чемпионами столетия! Теперь можно смело делать Диане предложение.
Маркус был на пару лет старше Ника, но выглядел так же молодо. Светло-карие глаза, короткие чёрные волосы с выбритыми по бокам висками, переходящая в лёгкие усы бородка и смуглая кожа.
– Ты уже как пять лет грозишься сделать ей предложение, – одарила его строгим взглядом Оливия. – Типичный представитель мужского рода, только и можешь, что бросать слова на ветер.
– Говори, что хочешь, ты всё равно не испортишь мне настроение. Хоть наша победа и была предопределена, я хочу сполна насладиться ею. А раньше я не звал Диану замуж лишь потому, что был недостаточно обеспечен. Я не хочу прожить жизнь, утопая в долгах, как остальные.
– Это не совсем так, – словно очнувшись ото сна, вмешался в разговор Ник.
– О чём ты? – настороженно посмотрел на него Маркус. – Неужели ты тоже считаешь меня треплом?
– На турнире ты болтал без умолку, – согласился Ник. – Но речь не об этом. Ты сказал, что наша победа была предопределена, но это не так. Если бы Шеф отказался от своей гордыни и вместо того, чтобы уничтожать «Жителей Небес», объединился с ними, мы бы заняли от силы третье место. В игре, где есть максимальный уровень, всегда перевес на стороне тех, кого больше. Но Шеф пошёл на поводу у эмоций и проиграл.
– Да ну брось! Если бы Шеф имел хоть малейший шанс превзойти тебя, он бы ни за что его не упустил.
– Помнишь драку в клубе, когда он, пытаясь навалять мне, сломал руку о стену?
– Да. Ты ещё тогда лапал и даже целовал его жену. Постой. Так ты знал, что она его жена? И специально подкатил к ней, чтобы прилюдно опозорить его и вывести из себя?
– А ты как думал? Игра существует не только в цифрах виртуального мира. Игра – это сама жизнь. То, как мы ведём себя и влияем на чужие поступки.
– Как мерзко, – с камнным лицом проронила Оливия. – Я бы ещё послушала о ваших коварных планах и грязных делишках, но мне пора забирать сына из школы. Турнир турниром, а семья превыше всего.
– Серьезно, ты даже не пойдёшь с нами отметить? – развёл руками Маркус.
– А мы планировали отмечать? – незаинтересованно протянул Ник. – Лично мне пить нельзя. Алкоголь убивает стволовые клетки мозга и не даёт восстановиться когнитивным функциям, а ты знаешь, как они важны в бою. А вот от тортика, к примеру «Наполеона», я бы не отказался.
– Да бросьте. Нельзя быть такими занудами. Мы же стали лучшей командой столетия! Мы обязаны это обмыть!
– Прости, не могу. Ребёнок ждёт, – отнекивалась Оливия. – Давай на следующей неделе. Скажем, в день между воскресеньем и понедельником.
Маркус несколько минут листал календарь на наручных часах, но так и не смог отыскать такой день. К моменту, когда он собирался возмутиться, Оливия уже покинула комнату.
– Знаешь, что может быть лучше выпивки в тухлом баре? – спросил Ник, скорчив гримасу, которую так не любил Маркус.
– Прошу, убери эту морду с лица, – Маркус прикрыл рукой глаза. – Ты так похож на одного из Знати.
– Чёрт тебя дери! Я же просил не сравнивать меня с этими ублюдками! – закричал, вскочив с кресла, Ник.
Больше всего на свете он ненавидел монархов и всех тех, кто им служит.
– Прости. Ляпнул, не подумав, но рожа у тебя действительно жуткая. Такая злобная и одновременно высокомерная.
– И ты меня тоже прости. – Ник вернулся в кресло, там он чувствовал себя намного комфортнее. – Зачастую я хладнокровен и спокоен, но когда речь идёт о тех выродках, из-за которых я лишился семьи и стал рабом на обувной фабрике, мозг словно перегревается и выдаёт ошибку. Те дни… Я бы предпочёл вовсе не вспоминать их. Пятнадцатичасовой рабочий день. Всего один перерыв, чтобы сходить в туалет. Какая-то дрянь, сделанная из зелёного порошка, вместо еды. Поверь, хуже воспоминаний быть не может.
– Понимаю и полностью поддерживаю тебя, и именно поэтому прошу не корчить такую рожу. Но забудем о прошлом и вернёмся к планам на вечер. Мы с тобой взошли на вершину и заработали целое состояние, как будем это отмечать?
– Будем тратить, – коротко ответил Ник. – Оружие у тебя при себе?
– Неужели ты хочешь отметить нашу победу поездкой на склад?
– Да. Хочу купить еды для детей и уладить некие разногласии с Папашей.
– Разногласия с Папашей?! Да он нас в миг в банки закатает.
– Если не хочешь, можешь не идти. Я и без саппорта справлюсь.
– Ну уж нет. Сначала заявляешь, что в одиночку тебя в порошок сотрут, а после предлагаешь остаться в стороне? К тому же я тоже давно настоящей колбасы не ел. Достали эти полуфабрикаты в магазинах. И почему вся настоящая еда достаётся только Знати и придворным слугам?
– Потому что все поля и мясокомбинаты принадлежат их семьям. Проклятые монополисты, берут в миллион раз больше,