Рана от стакана оставила след возле рта.

– Осталось также много шрамов от других случаев, в основном здесь, – Роберт улыбается и проводит рукой по волосам. Он помнит перелом ноги, которую пришлось ломать еще раз под наркозом. Вспоминает все то, что принято называть счастливым детством.

– Больше всего мне нравится, что я вырос в доме с садом. Кроме того, недалеко была спортивная площадка, потому что мы жили рядом со школой. Я играл с мячом целыми днями, один или с соседом. Рядом с нами был лес. То есть еще одно место для игр. Я шатался по всей округе. Сейчас о таком детстве можно только мечтать, потому что родители все больше боятся отпускать детей одних. Я помню, когда я возвращался домой после драки, папа совершенно не беспокоился за мои синяки и раны, он только сиял от гордости, что я выстоял. Это мама должна была беспокоиться. Но родители относились ко всему спокойно. Я рассекал бровь, мне накладывали швы, и все продолжалось.

* * *

Лес из воспоминаний Роберта – это Кампиносский национальный парк, который начинается рядом с домом в Лешно. Школа – это начальные классы и гимназия, в которой родители работали учителями физкультуры. Ранее Ивона Левандовская была баскетболисткой, играла в I лиге Академии физического воспитания в Варшаве. A Кшиштоф Левандовский был дзюдоистом, завоевал звание чемпиона Европы среди юниоров. В Лешно они переехали из района Беляны в середине 80-х годов, как раз из-за этого дома с большим садом. Они уже завершали спортивную карьеру, когда родилась Милена. В Лешно молодые учителя могли найти работу. Здесь было проще купить участок.

– Были колхозы, был сахарный завод. Сейчас их уже нет. Рядом жили другие семьи учителей. Друг, который вместе с Робертом с утра до вечера играл в футбол, – это Адам, сын учительницы польского, – рассказывает Ивона Левандовская.

Прежде чем договориться о встрече, мама Роберта ищет окно в своем расписании на неделю: в понедельник, к сожалению, не получится, потому что педсовет, здесь тренажерный зал, здесь занятия. Она садится поговорить на руках с маленьким Леоном, племянником Робертa. Особенно заметно сходство сына с матерью, когда Ивона Левандовская улыбается. Энергичная, элегантная, по-прежнему с фигурой спортсменки. По-прежнему переживает за каждый матч сына. Признается: бездействие ее пугает. Она предпочитает работать на три ставки. Работала учительницей, тренером, в свое время заведовала спортивным залом – заняла эту должность после мужа. До сих пор живет в доме у леса, уже 30 лет. Там у нее есть подруги, которые переехали в Лешно в то же время, что и семья Левандовских.

– Мы были сумасшедшей супружеской парой, которые вместе бегали, катались на велосипедах, а на выходных шли на матчи Робертa и Милены. Каждый из них был праздником. До сих пор, если наступают выходные, а у Роберта нет матча, я чувствую себя как-то странно… – задумывается она.

Мама учила играть Милену в волейбол, но для спортивной карьеры ей не хватило нескольких сантиметров роста. С Робертом занимался отец. На уроках физкультуры в школе, на тренировках в клубе «Партизан» из Лешно, где он руководил командой. Обучал каждому виду спорта, который знал, отправлял на все школьные соревнования. По баскетболу, гандболу, кроссу, настольному теннису.

– Я обижался на отца за то, что мы так редко играем на уроках физкультуры в футбол, что постоянно пробуем что-то новое. Потом я понял, зачем он это делал, – вспоминает Роберт.

Горячую кровь он унаследовал от отца. И любовь к собакам. Боксер Кока была его верной подругой в детстве. Кока, то есть наименьшая оценка в дзюдо.

– Моя крестная мать – жена Войцеха Боровяка, тренерa, благодаря которому Павел Настула получил золотую медаль на Олимпийских играх в Атланте, – рассказывает Роберт. – У четы Боровяков были две собаки, Иппон и Юко (это оценки в дзюдо). Поэтому нашу собаку мы и назвали Кокой. Мы устроили маме сюрприз, поехали с папой к знакомым, у которых родились боксеры. Все коричневые, только один черный. Он прыгнул мне на грудь, с этого все и началось. Я воспитывался вместе с собакой, тренировался с собакой, бегал с собакой, когда нужна была реабилитация после травмы.

* * *

Он родился спустя почти два месяца после того, как голландец Марко ван Бастен выиграл поединок с Ринатом Дасаевым самым красивым ударом с лёта в истории чемпионатов Европы, пробив под острым углом с края штрафной площадки, под перекладину, между рук советского вратаря. В это воскресенье, 21 августа 1988 года, когда Роберт появлялся на свет, генерал Войцех Ярузельский на чрезвычайном заседании политбюро Польской объединенной рабочей партии впервые открыто заявил, что нужно начать переговоры с Лехом Валенсой и оппозицией. Это было время августовских забастовок и последней в истории Польши подготовки к чрезвычайному положению. Генерал Чеслав Кищак еще пугал по телевизору введением комендантского часа, но уже полгода спустя состоялся Круглый стол, а свободные выборы состоялись, прежде чем Роберт научился ходить. Реальность вокруг менялась в сумасшедшем ритме. А польский спорт начал приходить в упадок.

Клубы лишались финансирования от государственных предприятий, они перестали заниматься подготовкой молодежи, потому что денег не хватало даже на спортсменов-рекордистов, странные нувориши инвестировали деньги в футбол, а потом их забирали, чиновники ничего не делали, а только пытались выжить. Как скажет спустя годы один из мастеров спорта: в Польше были два мира, в которых время остановилось после падения коммунизма – мир владельцев садовых участков и мир спортивных чиновников.

В польском футболе уже с середины 80-х годов перестали создавать что-то новое и занимались распродажей. Тот, у кого была возможность, уезжал на заработки за границу, пользуясь тем, что поляки в футбольном мире еще котировались. А шоковая терапия на рубеже 80-х и 90-х годов только подлила масла в огонь. Серебряная медаль на Олимпийских играх в Барселоне в 1992 году (с уже упоминавшимся титулом лучшего бомбардира для Анджея Юсковяка), медаль юных футболистов, дала ложную надежду, что скоро наступит лучшее будущее. Но это было выжиманием последних соков. Потом еще были последние капли, и какое-то время положение было хорошим: чемпионат Европы 16-летних в 1993 году, чемпионат Европы 18-летних в 2001 году. Но новая система не была создана.

Детский спорт мало кого волновал. Не было ни денег, ни традиции волонтеров, известной по британскому или скандинавскому спорту, когда пожилые люди включаются в работу клубов, организацию соревнований ради того, чтобы вести активную жизнь. Даже в бывшем Восточном блоке сложно найти другую страну, которая после падения коммунизма столь же настойчиво, как Польша, не хотела признать, что стоит инвестировать не только в профессиональный, но и в любительский спорт. И что даже с точки зрения профессионального спорта не существует лучшей инвестиции, чем вложение в молодежь, потому что тот, у кого есть молодые спортсмены, экономит на трансферах, при этом болельщики тоже больше любят футболистов, выращенных клубом, чем купленных в других командах. Об этом помнили за восточной границей Польши, а ведь и там после падения коммунизма нашлось много отговорок, чтобы не заботиться об обучении детей. Андрей Шевченко, последний футболист из Восточной Европы, завоевавший Золотой мяч в 2004 году, победитель Лиги чемпионов в 2003-м, рос на Украине в то время, когда разваливалась старая система. Но футбольная школа «Динамо» (Киев), знаменитая академия Нивки, основанная еще в 50-х годах (в ней был воспитан и предыдущий владелец Золотого мяча из «Динамо», Олег Блохин), не только пережила распад системы, но смогла вырасти в новой реальности. Андрей, самородок из деревни под Киевом, попал туда, где хорошо разбирались в обучении и уже в конце 90-х годов считали необходимым строить для этой молодежи современный футбольный центр.