Солнце поднялось из-за рельефа и осветило ущелье только часа через два, когда мы были уже почти у пересохшего ручья, который я запомнил с нашего пути сюда. От него, до села, точно не больше десяти километров. Я шел и вспоминал, что именно рассказывали мне в детстве про эти проклятые пастбища, но толком не мог ничего вспомнить. Кроме того, что отец говорил, что там проклятая земля и в пещерах, что ведут в самую преисподнюю, живут демоны. Сейчас, при свете дня, мне все это снова казалось сказками. Зато я вспомнил, что болеющие бешенством животные, начинают бояться солнечного света, из-за нарушений нервной системы. Он наверняка спрятался в одной из тех же пещер и не выйдет до вечера.

Снова накатило тяжелое состояние и ощущение потери. Как же так? Как такое могло с нами случиться? Бараны расплывались у меня перед глазами из-за выступивших слез. Неужели же ничего нельзя для него сделать? Нет, нельзя — тут же приходил холодный, безжалостный ответ. Он уже умирает и жить ему осталось совсем не долго. Ему никак нельзя помочь, только выбраться отсюда благополучно. Этого бы он хотел больше всего, если бы умел говорить и мог мне что-то сказать на прощание.

Я не чувствовал голода, жажды, усталости. Я только шел вперед не останавливаясь и не давая останавливаться отаре. Бараны, давно позабывшие о ночных потрясениях, то и дело пытались остановится и задержаться у особо аппетитного кустика, но я был неумолим. Держа в руке длинную палку, я размахивал ею и с шумом бил по земле, придавая им скорости. Так мы шли и шли, когда на пути показалась первая кошара. Отары рядом не было, наверное паслась где-то неподалеку. Это хорошо, бараны не смешаются с другой отарой и не нужно будет терять время, чтобы их рассортировать. Над трубой, торчащей из крыши, поднимался легкий дымок. Видимо один из пастухов, остался готовить ужин. Еще утром мечтавший о том, чтобы встретить других людей и собиравшийся остановится у первой же обитаемой кошары, сейчас я торопился мимо. Давно стало понятно, что за нами никто не гонится и мне наоборот, никого не хотелось видеть. Никому не хотелось рассказывать о той трагедии, которая меня постигла. Хотелось только побыстрее добраться домой и оставить позади весь ужас и всю боль, которую пришлось пережить за последние дни.

Еще даже не начало темнеть, когда я дошел до села и сразу отправился на ферму к Ауесу. Он был крайне недоволен моим ранним возвращением и раздраженно пересчитывал баранов. Я потерял только одного, о чем и сказал ему сразу. Пока он считал и объяснял мне, что баран живым весом стоит нынче уже восемь тысяч, я смотрел вдаль, где в вечерней, предзакатной мгле растворялись вершины гор. Где-то там остался и Бечо. И как-будто, также растворяется…

Я брел домой, глядя под ноги и не здороваясь с соседями. Не хотел, чтобы кто-то видел мои красные и влажные глаза. Начнут спрашивать, а я не хотел никому ничего говорить. Это слишком личное, это наше с ним. В нашей памяти не нужны посторонние.

Увидев меня, заходящего во двор, мать сразу перепугалась и бросилась ко мне, спрашивая что стряслось. Ее сердце не обманешь. И я все подробно рассказал семье, сидя на кухне за столом, где собрались все. Дед, отец, мать и две мои младшие сестры.

— Для чего я тебе столько раз говорил никогда туда не ходить? — Строго спросил отец. Он сильно хмурился весь мой рассказ, и было видно, что он напуган. — Чудом ты сам остался цел. Просто чудом.

— Он подхватил болезнь, па. Его кто-то укусил в норе и заразил бешенством.

— Болван! Бешенством болеют много дней, а не вот так. И ты думаешь, что я старый дурак и рассказываю какие-то идиотские байки?

— Как много дней??

— Вот так! Ты самый настоящий болван! Решил, что умнее всех остальных, чуть не погиб сам и погубил пса! — Отец в сердцах встал из-за стола и вышел.

Повисла тягостная тишина. Младшие сестры испуганно переводили взгляды с меня на мать и деда и снова на меня. Я тоже не знал, что говорить и как себя вести. Мать, все пыталась меня накормить, пододвигая мне поближе тарелку, но я даже смотреть на еду не мог. Дед хмуро смотрел в стол и качал головой. Наконец он посмотрел на меня и сказал, обращаясь к остальным:

— Выйдите все, нам поговорить надо.

Мать вспыхнула, резко подняв голову и сверкнув глазами на деда, заподозрив неладное. Но не посмела перечить и они с сестрами тихо вышли из кухни.

— То, что я сейчас скажу, покажется тебе такими же байками, как и то, что говорил тебе не раз отец. Но слушай внимательно. Вы, совсем другие, вы люди нового времени. Потому вам и кажутся дикостью и суевериями народные предания. Вы люди открытого мира. Вы лучше и сильнее нас, умнее и образованнее и вы сможете построить лучшую жизнь, чем мы. Ваша сила в том, что вы можете разговаривать со всем миром и видеть весь мир. Даже не выходя из дома. Но запомни: чем дальше вы смотрите, тем меньше видите вблизи. А теряя способность видеть то, что перед носом, человек становится слабее и уязвимее. И когда-то не сможет противостоять самым простым угрозам. Когда-то ты поймешь то, что я тебе сейчас сказал. Пока просто запомни и думай об этом на досуге.

А теперь слушай, что сейчас делать. Демоны, что живут на проклятой земле, нападают на тех, кто смеет соваться в их обиталище. Они поглощают разум и подчиняют тело себе. Творят страшные вещи, руками тех, кого поработили. И тебе действительно очень повезло уйти оттуда невредимым. Они не живут долго в порабощенном теле. Не давая ему никакого отдыха, они гоняют его без остановки, нападая на все живое. А когда силы у жертвы иссякают, бросают его и возвращаются в свое подземное логово. Потому и не отходят никогда от него далеко. А может не потому, а просто не могут уйти с этой проклятой земли.

Пес еще жив, и будет жить, пока его не бросит демон, где-нибудь на камнях, когда