– А я тут при чем? – подозрительноспросила Таня, которая, как большинство наследниц Евы, могла слушать любойтекст, только переводя его на себя.

– А при том, что твой сон про Бейбарсова вдухе этих стишков! И контрабас отобрали, и скалы внизу, и некромаг ухмыляющийсяприплелся – прям ужасы такие, что мамочка моя бабуся! Дрыхнуть надо меньше!

Таня задумалась. В словах Ягуна явнопрослеживалась логика. Кроме того, у Тани внезапно возник соблазн кое-чтоуточнить.

– Слушай, просто интересно: а внешне я какая?Здоровущая или зелененькая?

– Внешне ты маскируешься поднормальную, – заверил ее Ягун. – А это значит, что ты где-топосередине и вечно мечешься между двумя этими берегами.

* * *

В Тибидохсе на Жилом Этаже Таня неожиданновстретила Шурасика. Международных масштабов ботаник, одетый в фиолетовую мантиюМагфорда, шагал по коридору, размахивая руками и пиная перед собой чемодан.

– О, привет! Проводи меня! Поболтаем! –крикнул он Тане.

Таня пошла с Шурасиком. Тот был сильно не вдухе и жаловался на конченых английских бюрократов. Эти «мертвяки второгосозыва», как охарактеризовал их Шурасик, отправили его в Тибидохс брать выпискуиз протокола заседания кафедры нежитеведения за позапрошлый год. Казалось бы,работенка проще пареной репы, да только коса нашла на камень. Громоздкая магфордскаябюрократия столкнулась с обычным тибидохским раздолбайством.

Архивы кафедры хранились у Медузии. Ключ отсейфа с гербовой печатью – у Великой Зуби. Право ставить печать на выписке имелтолько Поклеп, который требовал две визы: Сарданапала и Безглазого Ужаса.Безглазый Ужас взял отгул по причине полнолуния. Сарданапал же, не любившийМагфорд, тянул время, требуя у Шурасика, чтобы тот доставил из Англииписьменный запрос с указанием цели получения выписки.

Сообразив, что ему придется задержаться в Тибидохсена пару дней, Шурасик вытребовал себе гостевую комнату, в которую сейчас инаправлялся.

В гостевой комнате Таня с интересомогляделась. Раньше она здесь никогда не была. Посреди комнаты стоял старыйдиван, занимавший много места. Шурасик неожиданно пожелал, чтобы его убрали.

– Я к этому прикасаться не буду! – заявилШурасик, за время проведенное в Магфорде успевший обзавестись капризами. –Пусть это вот отсюда унесут и заменят на обычную кровать!

– А что, самому нельзя? Перстень тебе начто? – спросила Таня.

Шурасик упрямо скрестил на груди руки.

– И пальцем не пошевелю! Я верю в узкуюспециализацию! Специалист по забиванию гвоздей не должен заниматьсявкручиванием шурупов! Именно поэтому данный диван должен двигать не я, аспециально обученный кадр, который изучал в свое время историю диванного дела,принципы передвижения мебели по разным видам напольного покрытия и всякоетакое!

– Хорошо! Я позову специалиста! Только незанудствуй! – терпеливо сказала Таня.

Через пять минут в комнату вошел ковыряющий вносу циклоп, взял диван под мышку и ушел, на прощание неметко плюнув вфорточку.

– Погоди! Это не тот олух, что торчал сдубиной у лестницы? – с подозрением спросил Шурасик, внезапнообнаруживший, что, хотя диван и уволокли, кровать никто принести не удосужился.

– Ты обознался. Это дипломированный специалистпо диванам.

– А кровать моя где? Мне что, стоя спать?

– Специалист по кроватям прибудет позднее.Сейчас он на симпозиуме по сборке маломерной мебели, – заверила его Таня.

Распрощавшись с Шурасиком, Таня занеслаконтрабас в комнату. В комнате было холодно. Ветер играл плюмажем на шляпе ДырьТонианно и посвистывал в глазницах черепа. Оказалось, пока Таня летала, ветерраспахнул раму и сбросил с подоконника денежное дерево. Уже полгода Таняполивала его из стакана, на дне которого лежала горсть мелочи. Один измладшекурсников, Андрей Рахло, под взглядом которого полированные стульянабухали почками и выстреливали молодые побеги, сказал ей, что это к деньгам.

Увы, в Танином случае это не срабатывало.Мелочь в стакане благополучно покрывалась зеленью, финансовое же положениепо-прежнему оставалось удручающим. Видно, деньги, как очевидное изобретениемрака, согласны приходить лишь к тем, кто готов оплачивать их появлениекусочками души, кроша ее как высохший батон.

В комнате Тане не сиделось. Упругая сила жизнинаполняла ее. Стены давили, потолок наползал. Буквы в конспектах ехидноподпрыгивали и мешали честно подготовиться к дополнительным занятиям стретьекурсниками.

«Придется импровизировать на месте!» – совздохом подумала Таня, предчувствуя, что сегодня тринадцатилетние оболтусывгонят ее в гроб. Это все Медузия! Вот кто обожает бросать аспирантов наамбразуры! Другое дело Сарданапал. Тот вспоминает, что у него есть аспиранты,только когда в дверях его кабинета по семь раз в день с особой настойчивостьюначнет прорисовываться некая смутно знакомая физиономия.

Для Тани занятия с третьекурсникамистановились чем-то вроде преддверия Тартара. Треть урока ей приходилосьвосстанавливать в классе тишину. А ведь у Поклепа или Великой Зуби «детки»сидели тихо, как дохлые черви в пакете с лапшой. Зато у нее, разумеется, всеотрывались по полной. Таня уже успела разобраться, что громче всего орут ишумят всегда на тему: «Не шумите! А ну перестали шептать!» Должно быть, потому,что, восстанавливая порядок, можно вопить как угодно громко, с полным моральнымправом на сотрясение воздуха.

Другие две трети урока были ничуть не лучше.Среди учеников регулярно попадался юный гений, видевший цель своей жизни в том,чтобы доказать Тане, что она глупа, как амеба. Подобный гений обязательноспрашивал что-нибудь вроде: «А как сказалось второе падение редуцированных намагические причеты в землях Великого Новгорода?»

Вопрос задавался всегда с честными глазенками,однако Таня по пакостной ухмылке вопрошающего всегда ощущала, что он-то знаетответ, а вот она, Таня, разумеется, нет. Приходилось отвечать гению что-нибудьв духе:

– Эту тему мы осветим позднее надополнительном уроке, на котором вместе с тобой останется весь класс. А теперьвытащи, пожалуйста, карандаш из носа и засунь его хотя бы в ухо, а то менятошнит!

Нет, все-таки ее стихия драконбол. Занятия смладшей драконбольной командой нравились Тане гораздо больше. К сожалению,тренировки сейчас проводились только раз в неделю, по мере того как группа Танипостепенно выписывалась из магпункта.

– Танюш, тебе не приходило… э-э… в голову, чтосыновья Гоярына уже выросли и не стоит выпускать их на новичков, которые и напылесосе-то… э-э… едва сидят? – осторожно интересовался у нее Соловей.