На улице накрапывает мелкий дождик, аномально теплый сентябрь радует душу сыростью. Все же я сын Северной столицы, и когда приходится ездить в Белокаменную, начинаю страдать приступами удушья.

Ниже крыльца стоит девушка. Узнаю родственную душу по туфлям, которые она держит в руке, и босым ступням, которыми перебирает воду в маленькой луже.

— Скажешь, когда освободится? — становясь рядом, говорю я.

— Мы разве на «ты»?

Она поднимает — и опускает взгляд. Этакое невербальное: «Нет, мужик, ты совсем не в моем вкусе». Только я и не собираюсь тут парковаться, потому что, малышка, ты тоже абсолютно не мой типаж. Я в принципе не люблю блондинок, на генетическом уровне.

— Я не «выкаю» принципиально. Только в официальной обстановке и тем, кто в обуви.

Девушка только усмехается и протягивает руку, недвусмысленно намекая, что не прочь воспользоваться моей помощью. Я спокойно сжимаю пальцы и не без интереса наблюдаю, как она, стоя на одной ноге, второй рукой, к тому же занятой туфлями, пытается что-то достать из сумочки. Как у нее это получается — ума не приложу, но ничего не роняет, хоть пару раз близка к этому. Наконец, выуживает влажную салфетку и, сжав мою ладонь крепче, вытирает сперва одну, потом другую ступню и, морщась, надевает туфли.

— Обновка по случаю важного выхода в свет?

— Вы очень наблюдательны.

— Только ханжи продолжают «выкать» после того, как с ними уже на «ты».

Она снова поднимает взгляд, на этот раз смотрит пристально и прямо в лицо. Почти чувствую прикосновение пальцев к своей коже, но все так же никакого любопытства, да и интерес такой… Словно она знаток живописи и видит во мне неряшливо выполненное полотно. Но продолжает искать красоту.

Я никогда не считал себя мужиком, от которого повально теряют головы. Но и не страшный урод. Обычный мужик с мозгами, харизмой и доходом, который нестыдно озвучить в приличной компании. Грубо говоря, во мне достаточно того, что при посредственной внешности без проблем привлекает женщин. А женщины у меня были всякие: и красивые, и умные, и успешные, и простячки. Поэтому комплексами я не страдаю и вот такие взгляды просто игнорирую. Они не обо мне, они скорее о ней.

— Я не «тыкаю» людям, чье имя до сих пор загадка, — моей же фразой отвечает девушка.

Хотя нет, не девушка. Молодая женщина, лет двадцати пяти. Тоже, кстати, не красавица: обычное лицо и бледная кожа — намек на кровь аристократов где-то в корнях ее семейного древа. На ней так мало косметики, что даже в темноте хорошо видные мелкие ненавязчивые веснушки. Темно-зеленые глаза, аккуратный нос, губы без «вкачки». На мой вкус не хватает работы хорошего косметолога, но в целом, как я люблю говорить — ебабельная. Особенно если опустить взгляд ниже, где просто целый Клондайк: грудь, талия, в меру широкие бедра. Жаль, что нельзя зайти ей за спину и оценить размер задницы. Если и там выступает, то все просто именно так, как я люблю. Но, боюсь, ледышка не поймет. Так что нафиг-нафиг.

— Я — Артем, — протягиваю ладонь для рукопожатия.

Мы оба усмехаемся, когда она пожимает ее с самым деловым видом, хоть минуту назад делала то же самое, но вцепившись, словно утопающая мышь за ветку.

— Евгения Левитская, — представляется она.

— Женщина, которая сразу называет фамилию, обычно занимает хорошую должность и как минимум имеет целый штат помощников.

— Личный опыт?

— Так я угадал?

— Выпускающий редактор «VOS», и у меня несколько личных помощников.

А вот улыбка у нее очень даже ничего: открытая, искренняя, без жеманства и кокетства. Только правый уголок рта стремится вверх больше левого, и поэтому она как будто слегка смущается. А потом я замечаю еще одну отличительную особенность: у нее ямочка на подбородке. Небольшая, но достаточно выразительная. И как только Евгения замечает мой взгляд туда, сразу наклоняет голову так, чтобы ямочка стала более «смазанной» в упавших тенях. Кто-то комплексует?

— Зря, — озвучиваю свое мнение. — Это же не волосатая бородавка.

— Папина крепкая кровь, — пытается прикрыться смущением моя собеседница. И быстро переводит тему: — А вы чем занимаетесь, Артем?

— Финансовый директор.

— И без галстука?

— Вот такой я финансовый директор. — Развожу руками. — Считаешь, галстук определяет человека?

— Считаю, что дресс-коду, если он указан, нужно следовать. Простые правила, зачем против них бунтовать?

— Может как раз сегодня мне не принесли из стирки чистый галстук?

— У вас красивая улыбка. — Она смотрит куда-то мне через плечо, переступает с ноги на ногу, снова морщась от неприятного ощущения, и с сожалением ведет плечами. — Мне пора идти, Артем. Спасибо за вовремя подставленную руку.

— Всегда рад вынести женщину из горящей избы.

Евгения проходит мимо, не шарахается, когда случайно задевает меня плечом. Или не случайно? Мы синхронно поворачиваем головы друг к другу в поисках той самой искры, которая всегда случается на почти неуловимом уровне, когда мужчина и женщина подходят друг другу. Киношная пауза — и мы обмениваемся понимающими улыбками, потому что никакой искры между нами нет.

Но все же мне приятно оглянуться ей вслед: посмотреть, что и сзади у нее тоже полный порядок, и, если бы сейчас что-то зашипело и зазвенело в ушах, я бы развил наше знакомство до постели, где бы с удовольствием прошелся языком между этими аппетитными булочками.

Я уже давно привык возвращаться в скребущую тишину своей квартиры, но почему-то именно сегодня она «гостеприимно» встречает меня прямо с порога, обвивает за шею ледяными руками и прилипает как опостылевшая женщина: крепко и липко, до самых печенок.

— Юля, я дома.

И замираю с ключами в руках, чтобы не спугнуть момент случайным бряцаньем.

Два года прошло, а все на что-то надеюсь.

Жена дома — я точно знаю. Она никуда не ходит, растеряла всех подруг и даже с ее матерью общаюсь чаще я. Нет, она не запустила себя, и все так же, по графику, который я за семь лет выучил на память, ходит к косметологу и на фитнес. Но с таким же успехом «живым» можно было бы назвать и робота, который следует заложенной в него программе. Уже и забыл, когда мы в последний раз просто разговаривали. Сейчас наше общение можно смело назвать вынужденным сжатым обменом информации, который необходим для комфортного существования двух индивидуумов на совместной территории.

Вешаю ключи на крючок, устало снимаю туфли и пиджак, послабляю узел галстука.

Устал, как собака. Выспаться бы хоть денек, чтобы часов до трех дня. Даже смешно: когда мне было двадцать, я мечтал о сексе с красивой раскрепощенной женщиной, собственном автомобиле, укомплектованной квартире и солидном доходе. В тридцать шесть у меня все это есть, но теперь я мечтаю о сне и горячей ванне. А секс… В последний раз, когда я на это намекнул — месяц назад, как сейчас помню, на нашу годовщину — Юля посмотрела на меня так, будто мы похоронили нашу дочь утром, а не два года назад. Удивительно, как у меня вообще член не отсох в ту же секунду.