Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через пять минут Пиночет, Троф, Антон и Кит сели в УАЗик. Начкар вывел машину на дорогу. Тёпа закрыл за ними ворота и залез в свой окоп, тяжело вздохнув — Троф старшим оставил его.
— Ребята, слушайте внимательно! — Саричев вёл машину на максимальной скорости, отчего она лягушкой прыгала по ухабам и рытвинам грунтовой дороги. В подсумках дружно брякали магазины. — Действуем только по моей команде. При нападении я останавливаю машину, все выпрыгивают из нее как можно быстрее и занимают круговую оборону точно в таком же расположении, в котором мы находимся сейчас. Понятно?
— Так точно! — Выпалил Антон.
НАКОНЕЦ-ТО ЧТО-ТО НАСТОЯЩЕЕ! КАКОЕ-ТО ДЕЛО!
Он радовался совсем как мальчишка. Почти год ходить с автоматами и ни разу не выстрелить… Это же, как будто не в армии! Тем более может представится возможность не только пострелять, но и показать себя! Ведь на занятиях на караульном городке он был лучшим. Он уже мысленно видел себя победителем в схватке с бандой боевиков. Отпуск, статья на первой полосе областной газеты, а может, и не только. Он размечтался.
— Антон, сделай личико попроще! — Внезапно похлопал его по плечу Троф. — А то я начинаю пугаться…
Кит резко обернулся, оглядывая Антона с головы до ног — чего старик увидел в огурце неположенного. Антон опустил глаза и ощутил, что уши вспыхивают словно лампочки.
НУ, ДОМЕЧТАЛСЯ?
А ЭТА СВОЛОЧЬ МОГЛА И ПОМОЛЧАТЬ!
По Трофу нельзя было сказать, что его радовала перспектива пострелять — он уже ел пельмени в своем родном городке, после удачной охоты вместе с батей.
Машина мчалась по дороге. Из-под колёс летел мелкий гравий, клубы пыли вставали на дыбы, обнимали придорожные кусты и низкие ветви молодых кедров, а затем оседали на них плотным желтым одеялом. Все это время Саричева не покидало ощущение, что он едет в бэтре, как ползущий по полу таракан, а над ним замахнулся душманский граник. Между лопаток было сыро, рубаха приклеилась к коже. Почти забытое ощущение.
Когда машина подъезжала к повороту, за которым было метров триста прямой дороги к части, он сбросил скорость, и приказал:
— Снимайте оружие с предохранителей и будьте начеку!
Троф с Китом дружно и неторопливо перевели рычажки предохранителей вниз. Антон всем телом бросился к оружию, будто каждая доля секунды была на счету. Нет, он не боялся. Пока бояться было нечего, но в руках появился какой-то мандраж.
— Товарищ старший прапорщик! — Кит испуганно смотрел на него. — Вам плохо?
— Нет, все хорошо, просто нервы. — Пиночет облегченно вздохнул, краска стала возвращаться к его лицу.
Они выехали из-за поворота. Старшина подал вперед голову и вгляделся в виднеющийся невдалеке бетонный забор, окружающий часть и железные ворота с двумя красными звездами на них. Вокруг части пространство на полста метров было освобождено от леса и, насколько хватало глаз, забор был цел. КПП стоял целым, ворота закрыты, коробки зданий за забором тоже были целыми, и лишь из глубины расположения вверх поднимался негустой дым.
— Пасите по сторонам! — Воскликнул он, а сам одной рукой достал пистолет, готовый к стрельбе.
Не доезжая КПП метров сто, он остановил автомобиль, открыл дверь и оглядел солдат:
— Пригнувшись, за мной! — И показал пример, пригнув к земле спину и быстро перебирая ногами. — Не забудьте при нападении передернуть затвор!
Парни последовали за ним. Возле ворот КПП что-то лежало. Здесь стояла такая же тишина, как и в гарнизонке. За воротами части ни звука. Ни шума батальонных машин, ни разговоров, ни детского смеха со стороны офицерского городка, ни отдаленных команд с плаца, ни песен с радио в помещении КПП. Пиночет потихоньку выпрямился и опустил пистолет. У него возникло ощущение, что ЧТО-ТО уже произошло, что они опоздали… Возле ворот лежал сержант с повязкой дежурного на рукаве, лицом вниз. Мозг старшины тут же высветил список суточного наряда, который он составлял вместе с ротным. Сержант Матвеев. Он сейчас лежал возле ворот КПП своей части в ободранной и окровавленной хэбэшке. История повторялась. Его нынешняя рота… Вот первый убитый из нее. Там, в Афгане, первым погиб…
Младший сержант Матвейчук.
«Господи, это просто совпадение или твоя воля?!»
Он подошел ближе. На первый взгляд тело было, как будто расстреляно из крупнокалиберного пулемета. Саричев поднял на мгновение взгляд, чтобы убедиться, что его окружают кедры, а не скалистые горы. Тот взвод и младшой Матвейчук были убиты из пулемета. Саричев вновь опустил взгляд. Под ним лежало даже не тело, а кусок мяса, пропущенный через крупную мясорубку, без сеточки.
— Да это же Матвей! — Воскликнул Троф, бросившись вперед.
Но Саричев, который почти полностью заменил старшего прапорщика Пиночета, резко остановил его, схватив его за рукав. Он помнил знаменитые мины-ловушки, которые ставили душманы, и сказал громко:
— Всем оставаться на своих местах, ясно!!! Без моей команды ни шагу!
Ему очень хотелось перевернуть тело, но вдруг там лежала мина разгрузочного действия? Он стал осматривать местность вокруг. Невдалеке лежал автомат. «Духи не взяли его… Почему?! Наши «калаши» всегда в цене! Или это приманка?..»
Антон наблюдал за ним и уже вовсе не ощущал себя рэйнджером, грозой боевиков и ничуть не хотел в отпуск. Ему захотелось вернуться в гарнизонный караул и спокойно доторчать смену, как в старые добрые времена. Пиночет постучал в окошко прапору Саричеву и сказал:
— Не кажется ли тебе, что эти духи какие-то странные? Оставили автомат — раз, если стреляли по КПП и разбили стекла, то почему нет тогда дыр в стенах — два, и еще, присмотрись-ка к ранам…
Саричев склонился над телом. Солнце пекло жутко, отчего кровь давно засохла, побурела, провалы ран почернели. «Черт побери, раны! Они же должны кишеть мухами!»
Вопреки этому закону на теле не было ни единого насекомого — вечных спутников разлагающегося тела. Ведь там, в жаркой стране, они иногда налетали в таком количестве, что покрывали тела шевелящимся покрывалом. Но здесь их не было. «Как, впрочем, и других живых существ…»
— Антон, просекай территорию!
Антон мысленно поблагодарил Пиночета за это задание. Не было желания глядеть на изуродованный труп, но и не было сил оторваться от этого жуткого зрелища. Этой силой оказался начкар.
Матвея он ненавидел. Да и любой огурец в роте. Было за что. Когда тот стоял в наряде по роте, молодняк вешался. Потому что туалет
