На улице я почувствовала себя увереннее. Туман рассеялся,ноги вроде не подкашивались. Я вполне благополучно добралась до стоянки такси,устроилась в машине, водитель мне улыбнулся, и я назвала адрес, очень надеясь,что язык у меня при этом не заплетается. Мужчина кивнул, а я отвернулась кокну, чтобы он не заметил моего плачевного состояния. В таком виде ехать к Иркене хотелось, оттого я назвала свой домашний адрес.

Не успела я подумать о подруге, как зазвонил мобильный, и яуслышала ее голос:

– Ты где?

– Еду домой, – не рискнула соврать я.

– Домой? Совесть у тебя есть? Давай быстренько ко мне,люди ждут…

– Ладно, сейчас приеду, – вяло согласилась я,злясь на свою бесхарактерность.

Домой я все-таки заглянула, чтобы взять подарок Ирке послучаю новоселья и переодеться. В джинсах и кроссовках я чувствовала себя кудаувереннее. Водитель все это время терпеливо ждал меня возле подъезда. Прижимаяк груди подарок, я бегом припустилась к машине, назвала адрес и задремала, кактолько устроилась на сиденье.

– Какая квартира? – донеслось откуда-то издалека.

– Девятая, – ответила я.

– Значит, первый подъезд.

Машина остановилась, и я побрела к подруге.

С Иркой мы познакомились пару месяцев назад в бассейне, гдезанимались в одной группе. Большим количеством подруг я похвастать не могу иновому знакомству порадовалась. Жила Ирина совсем рядом со мной, после занятиймы обычно возвращались пешком, болтая обо всем на свете, и очень скоро сталивстречаться практически ежедневно. У нее на любовном фронте тоже наблюдалосьзатишье, вот мы и проводили время вдвоем. То в кино сходим, то в кафе. Иногдапросто по улицам болтались, время года располагало к пешим прогулкам. Еще годназад Ирка купила квартиру и на днях наконец-то в нее переехала. Ранее мнездесь бывать не доводилось, и я взглянула на дом с интересом. Здание былопятиэтажное, старое, с лепниной по фасаду. Я поднялась на три ступеньки иоказалась перед железной дверью. Нажала кнопку домофона и услышала мужскойголос:

– Да.

В первый момент я растерялась, но быстро сообразила, чтоэто, должно быть, кто-то из гостей.

– Я – Рина, откройте, пожалуйста, – раздалсящелчок, и дверь открылась.

В подъезде царил полумрак, лампочка горела только наверху.Споткнувшись о ступеньку, я едва не тюкнулась лбом о перила, вдобавок к этойнеприятности вдруг оборвалась ручка пакета. Я успела подхватить его, прижала кгруди, бормоча досадливо:

– Что ж я так напилась-то, господи.

Опьянение было каким-то странным, ноги ватные, а вотсоображала я вроде бы неплохо, хотя, возможно, мне это только казалось.Размышляя над этим, я поднялась на второй этаж. Учитывая, что на лестничнойклетке по три квартиры, девятая должна быть этажом выше. Я подняла голову втайной надежде, что Ирка выйдет меня встречать, вздохнула и побрела дальше. Вотнаконец и третий этаж, я замерла перед железной дверью и попыталась нащупатькнопку звонка. Довольно долго это мне не удавалось, а когда звонок нашелся,выяснилось, что он не работает. Я чертыхнулась и, придерживая пакет однойрукой, второй стала искать в сумке мобильный. Как назло, сумка оказаласьбездонной, с таким количеством всяких мелочей, что мобильный никак в руку недавался.

– Да что ж за вечер сегодня, – возмутилась я, апотом подумала: если меня ждут, то дверь, возможно, открыта. И потянула на себяручку. Так и есть. Дверь со скрипом открылась, и я вошла в темную прихожую.

В квартире царила абсолютная тишина, это должно былонасторожить, но почему-то не насторожило. Может, гости успели разойтись? Апочему так темно? Впереди слабо мерцал огонек, который я поначалу приняла засвет фонаря на улице, я сделала несколько шагов, заподозрив, что Ирка с гостямименя разыгрывает. Вот сейчас вспыхнет свет, и вокруг радостно завопят…

– Эй, – позвала я на всякий случай. – Хватитдурака валять.

Глухой звук донесся откуда-то справа, и я едва не завопилаот неожиданности, звук повторился, я сообразила, что это часы с боем, и сталаотсчитывать удары. У меня получилось тринадцать. «Зачем нужны часы, которыеврут?» – подивилась я и в тот же момент почувствовала, что я здесь не одна, новместо того, чтобы обрадоваться, вдруг насторожилась.

– Сюда, – позвал низкий голос, не мужской и неженский.

– Куда? Ни черта не видно, – отозвалась я, огонек,мерцавший впереди, вроде бы приблизился и стал ярче. «Свечка», – поняла я.Это в самом деле оказалась свеча, она стояла на полу, а рядом с ней, поджав подсебя ноги, сидела тетка в черном балахоне, на голове то ли платок, то ли шарф,бахрома со стеклярусом падала ей на глаза. Платок тоже был темный, оттогофигура женщины как будто растворилась во мраке, видны были только лицо и руки.Она поманила меня пальцем и сказала сердито:

– Я давно тебя жду.

– Правда? – не поверила я. – А мы знакомы?

Она визгливо засмеялась и покачала головой:

– Наша встреча предопределена на небесах.

– Ну, если так… – не стала я спорить, пытаясьпонять, куда попрятались гости и как долго они намерены дурачиться. – Вы –экстрасенс? – проявила я любопытство. Тетка мой вопрос проигнорировала.

– Хочешь узнать свою судьбу?

– А это обязательно?

– Сядь, – резко сказала она, и я села на пол прямонапротив нее, хотя за мгновение до этого ничего подобного делать несобиралась. – Что ты о себе знаешь? – сверля меня взглядом, спросилаона.

– Все и ничего, – хмыкнула я.

Ответ ей понравился, она кивнула, и тут в руках у неепоявился прозрачный шар. В глубине шара мерцали искорки. Я завороженнонаблюдала за ними. Шар вызвал ассоциацию с новогодними праздниками, мнезахотелось смеяться, но тут я поняла, что не могу оторвать от него взгляда. Вто же мгновение легкое беспокойство, которое возникло, лишь только я увиделашар в руках женщины, сменил страх.

– Ты видишь, видишь? – бормотала тетка. Горлословно сдавил тугой ошейник, я попыталась вдохнуть воздух и не смогла.

«Это гипноз», – успела подумать я, и тут меня швырнулов сторону, плечо заныло от боли, а перед глазами взметнулся огненный вихрь. Язакричала в страхе и тогда услышала голос: «Беги!» Голос звучал резко, будтоотдавал приказ, и, странное дело, он меня успокоил, словно мне было очень важноего услышать.

Из темноты вдруг проступило чье-то лицо, но лишь намгновение, так что в памяти остались только глаза странного желтого цвета.