Я перевела взгляд на градусник. Будь у меня высокаятемпература, это бы, наверное, порадовало. Хоть какое-то объяснение всехстранностей. Тридцать шесть и пять. Досадливо морщась, я убрала градусник и выключилателевизор. Сон не пошел мне на пользу. Голова по-прежнему разламывалась отболи.

– Что-то со мной не так, – жалобно пробормотала я.

Примерно час я бестолково бродила по квартире, борясь сприступами тошноты и необъяснимого беспокойства, пока в конце концов не решила:мне нужна медицинская помощь.

Сегодня суббота, если и был в поликлинике дежурный врач, тоего смена, скорее всего, уже закончилась. А вот платные клиники и в субботудолжны работать.

На сборы ушло минут десять, а через двадцать я уже путанообъяснялась с девушкой в регистратуре.

– Головные боли, тошнота? – переспросила она. Отом, что страдаю с похмелья, я предпочла умолчать. – Температура есть?

– Нет.

– Пройдите в седьмой кабинет, врач вас примет.

Клиника занимала весь этаж, и я немного поплутала, преждечем обнаружила седьмой кабинет. Он располагался в боковом коридоре, на которыйя поначалу не обратила внимания. Пришлось возвращаться назад. Никто изпациентов вблизи кабинета не обретался, что меня порадовало: не придется ждатьв очереди.

Я постучала и, услышав «да», вошла. За столом восседала дамавнушительной комплекции, улыбнулась мне ласково и предложила сесть.

– Слушаю вас, – сказала она, продолжая улыбаться.

Улыбалась она вообще очень много, как будто вознамериласьизрасходовать недельный запас дружелюбия. Непонятно почему, меня этораздражало.

– Я плохо себя чувствую, – хмуро сообщилая. – Головная боль, тошнота. Странные провалы в памяти. – Далее ячестно призналась в том, что накануне отмечала день рождения и новоселье.

– И часто у вас такое бывает? – спросила женщина,глядя на меня с материнской заботой.

– Дни рождения?

– Головокружение.

– До сегодняшнего дня бог миловал.

Она принялась что-то писать в карточке, вроде бы забыв омоем присутствии, я терпеливо ждала, что будет дальше. Покончив с писаниной,врач померила мне давление, потом, предложив снять блузку, прослушала и вновьначала писать. Я уже жалела, что пришла сюда. Деньги на ветер и никакого толка.

– Думаю, ничего страшного не происходит, – ласковопроизнесла дама. – Отдохнете пару дней, а в понедельник заглянете ко мнена прием. На всякий случай сдайте сегодня анализ крови. Направление я вамвыписала. Вот эти бумаги отдадите в регистратуру, а с направлением пройдете влабораторию, она в другом крыле, поторопитесь, через полчаса медсестра работузаканчивает. – Она еще раз улыбнулась и кивнула.

Стало ясно: пора выметаться. А чего, собственно, я ожидалаот своего визита сюда? Решив довести начатое дело до конца, я побрела влабораторию.

Там девушка в белом халате читала детектив, пристроившись уокна. Меня она встретила улыбкой. Похоже, улыбки здесь являлись частью лечения.Медсестра взяла у меня кровь из пальца, потом из вены.

– А это зачем? – насторожилась я, в ответ онаравнодушно пожала плечами.

– Разве врач вам не объяснила?

Я только вздохнула. Судя по пустующим коридорам, народ сюдавалом не валит, так что, скорее всего, эти самые анализы просто способзаработать на мне деньги. Сумма за визит оказалась весьма внушительной, и ядала себе слово, что ноги моей здесь больше не будет.

Удалившись от клиники на приличное расстояние, я вспомнила,что оставила сумку в лаборатории за ширмой, и, чертыхнувшись, бегомприпустилась назад. Девица могла уже уйти, не обратив на мою сумку внимания.Кошелек был у меня в кармане джинсов, а вот ключи от квартиры лежали в сумке.На этот раз в регистратуре никого не оказалось. Не желая терять времени, янаправилась в лабораторию, машинально заглянула в коридор, где находилсяседьмой кабинет, и увидела возле двери дюжего парня, который с постным видомсозерцал стену перед собой.

Вместо того чтобы продолжить движение, я притормозила и дажеприжалась к стене, чтобы мужчина меня не заметил. Впрочем, головы он так и неповернул. Я вдруг покрылась испариной, а внутренний голос настойчиво твердил:«Опасность». «Может, у меня очередной припадок?» – с тоской подумала я, нопродолжала стоять, вжавшись в стену, наблюдая за парнем из своего укрытия. Набольного он не походил. Конечно, он мог кого-то ждать. Опять же, и такиездоровяки иногда все-таки болеют. В общем, оставалось лишь гадать, чем он менятак насторожил. Короткая стрижка, суровая физиономия, серый костюм, голубаярубашка и банальный галстук. Я уже решила двигаться дальше, наплевав на этоготипа и свой внутренний голос, но тут дверь кабинета распахнулась и в коридорепоявилась врач в компании еще одного молодого человека. Тот тоже был в серомкостюме. Физиономия сдержанно суровая, какие обычно бывают у типов приисполнении. Врач больше не расточала улыбок, ее руки были в карманах халата, лицорастерянное и даже испуганное.

– Лаборатория у нас в другом крыле, –скороговоркой произнесла она. – Я вас провожу.

Чувствовалось, что парочка в сером ее нервирует, однако онапредпочитает это скрывать и даже старается быть любезной. Один тип в сером кивнулдругому, тот обрел способность двигаться, и все трое направились в мою сторону.Я огляделась в поисках укрытия, не желая, чтобы меня увидели. На счастье, рядомбыл туалет, туда я и юркнула, дверь прикрыла неплотно, продолжая наблюдение.Троица прошла совсем рядом, я хорошо слышала низкий мужской голос:

– Вы поняли, что должны сделать, если она вновь придетк вам?

– Да-да, конечно, я все прекрасно понимаю, –поспешно ответила врач, а я едва не присвистнула. Утверждать это у меня причинне было, но я была уверена, что говорят они обо мне. Может, вдобавок к глюкам уменя еще развилась мания преследования? Такими темпами я очень скоро окажусь впсихушке.

Между тем троица исчезла из моего поля зрения. Требовалосьрешить, что делать дальше. Без сумки я уйти не могу. В общем-то, ничто немешает мне заглянуть в лабораторию и ее забрать. Заодно, возможно, я смогувыяснить, зачем эти типы сюда явились. Убедив себя, что это гениальное решение,я заспешила по коридору, надеясь, что выгляжу естественно. Дверь в лабораториюоказалась приоткрыта, до меня доносились голоса.

– Делай, что тебе говорят, – нервно произнеславрач. Потом мужской голос:

– Это все?