* * *

Может ли улыбка прогнать меланхолию одиночества, которую Джейкоб увидел на лице Лиссы? Смертная женщина от такой печали выглядела бы невзрачной. Вампирше печаль добавляла западающей в душу загадочности. В соединении с призывной чувственностью этот налет тайны сбивал все ориентиры. Уязвимость, властная манера поведения и эротический ореол, казавшийся ему отсветом адского пламени, сводили его с ума.

Томаса так заботило, что у нее нет человека-слуги, что Джейкобу иногда казалось: монах специально ускорил свою кончину, когда Джейкоб заявил, что будет с ним до самого конца. Казалось невероятным, что столь грозное существо, как леди Лисса, подвергается риску всего лишь из-за отсутствия смертного компаньона. В те несколько первых минут он лучше понял опасения Томаса, сразу почувствовав, что она в отчаянной ситуации.

Предполагалось, что первым этапом маникюра будет массаж кистей рук, чтобы расслабить и размять суставы, убрать напряжение из запястий. Но после интимной ласки, которую она пожаловала ему несколько мгновений назад, такое начало казалось слишком личным. Не говоря уже о том, что его тело уже воспламенилось от этого собственнического прикосновения. Она точно проверяла его, давая легчайший намек — каково это, считать себя ее слугой.

— Сначала я хочу обработать ноги, — сказала она, взирая на него непроницаемыми глазами.

Выбора у него не было.

— Да, миледи.

Лисса устроилась в кресле, приладив его так, чтобы ноги были приподняты над полом, но лежали на наклонной плоскости. Проделывая это, боковым зрением она следила за реакцией Джейкоба. Ей хотелось, чтобы он делал педикюр, стоя на коленях. Если Томас учил его, то он подчинится невысказанному приказу. Для большинства мужчин с сильной волей это не самый простой урок. Даже у Томаса бывали с этим сложности, а ведь он провел всю жизнь, учась беспрекословной покорности.

Джейкоб сдвинулся с табуретки. Преклонив колени с грациозным изяществом, как рыцарь перед королевой на картине Эдварда Блэра Лейтона, он взял в руки правую ступню Лиссы, чтобы начать массаж. Он справился с этим движением с той же свободной бесцеремонностью, с какой носил лосины и разговаривал. Он все больше будил в ней любопытство. Не актер ли он из какого-то театра?

У него были чистые ногти. Средние фаланги длинных пальцев, которые управлялись с ней с деликатной, но твердой уверенностью, была покрыты светлыми волосками. Он не осторожничал с ней, как с куклой, но и не сжимал слишком сильно.

Было очевидно: в том, что касается женского тела, он очень опытен. Это заставило ее вообразить, как его руки скользнули по ее спине и легли на бедра. Из-за того, что они с Джейкобом были разного роста, если бы она встала перед ним и эти руки сомкнулись бы вокруг нее, прижимая крепче, как ей бы хотелось, ощущение было бы уютным и провоцирующим. А его горло под ее губами было бы теплым, и он доверчиво откинул бы голову. Предлагая. Подчиняясь.

Не сходит ли она с ума? Она встретила этого человека пять минут назад. Она знала себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что ее реакция на этого мужчину слишком сильна, даже с учетом жажды крови и секса, которую она испытывала перед тем как войти в эту дверь. Видимо, Томас перед смертью был очень болен. Но настолько ли, чтобы превратно судить? Чтобы его могли принудить сделать нечто, чего он не хотел? Кто-то нашел его, несмотря на все ее усилия, и Джейкоб — ловушка?

Она сузила глаза, как ястреб, высматривающий добычу.

— Не могу поверить, чтобы Томас сделал что-то подобное.

— Он не имел в виду… Он…

— Я знаю, как относился ко мне Томас, — фыркнула она. — А о тебе я ничего не знаю.

— Рекомендация Томаса…

— Почему ты захотел стать человеком-слугой? Ты бежишь смерти?

Джейкоб слегка улыбнулся, но тут же сообразил, что не стоило этого делать. Его предупреждали, что настроение Лиссы меняется стремительно и бесповоротно.

В мгновение ока какая-то сила подняла дыбом волоски у него на шее.

— Понимаешь ли ты, смертный, что я могу разорвать тебя на части? Выдрать твои потроха и выпить кровь, покуда ты будешь давиться своим последним вздохом? Не шути со мной и не ври, а то это будут твои последние слова!

Джейкоб поднял взгляд и увидел, что ее глаза обрели красноватый оттенок, а пухлая губа поднялась, обнажая клыки. Она утрачивала человеческий облик.

Разумный человек убрал бы руки. И отлетел бы футов на сто. Но Джейкоб знал, что тогда настанет конец игры.

— Я знаю, что вы можете меня уничтожить, — тихо сказал он, глядя в пол. — Причины, по которым я хочу стать вашим слугой, очень личные, миледи. У меня не так подвешен язык, чтобы объяснить их, как вы желаете. Но я могу проявить себя, если вы дадите мне такую возможность.

Произнести все эти слова ровным тоном потребовало геркулесова усилия, как и перенести внимание на ее лицо и выдержать, не поморщившись, этот неестественный взгляд, хотя все его, мышцы напряглись в невольной готовности, совершенно бесполезной в том случае, если бы вампирша решила нанести удар.

— Я подозреваю, что если бы вы действительно собрались оторвать мне руки-ноги, вы бы не тратили время на угрозы.

— Может, я питаюсь страхом.

— Есть другие, более приятные трапезы, которые я могу вам предложить.

Подчиняясь секундному порыву, Джейкоб наклонился и приложил губы к ее ноге.

Маленькая, тонкокостная, холодная. Как мамин фарфор. Когда он был ребенком, ему запрещали его трогать. Став мужчиной, он научился обращаться с хрупкими вещами, наслаждаясь ощущением, что может уберечь их от повреждения.

Несмотря на ее нечеловеческую силу, Джейкоб думал о ней как о хрупком существе. Он знал много грозных женщин, с вампирьей силой и без. И все они нуждались в любви.

Его дама располагала весьма значительными оборонительными сооружениями по причинам, которые он отлично знал. И все же ему казалось, он может пробиться к темному центру ее души.

Несчетные разы он просыпался посреди ночи, весь потный, и у него, как у подростка, были поллюции — от снов про Лиссу. Одного ощущения Лиссы в его объятиях было бы довольно. И он позволил этому желанию управлять собой.

Томас ничего не преувеличивал, даже того, как она резко превращается из надменной богини в безжалостную колдунью. Он хотел умилостивить ее, растопить лед ее одиночества.

Итак, он добрался губами до внутренней стороны ее ступни, попробовал на вкус, проведя языком по изгибу, уткнулся в подошву. Когда она поставила вторую ногу ему на плечо, он вообразил, что она собирается отпихнуть его. Но подняв глаза, увидел, что она замерла и смотрит на него. Повернув голову, он провел волосами по лодыжке, потом приложился ртом к икре.

Газовые края юбки задели его лоб. Его ноздри расширились, он почуял ее ответ. Спокойно, приятель. Это для нее, не для тебя.