Была расстроена собственным промахом. Остаток ночи пролежала без сна, размышляя о том, какие чувства испытывают Живущие Давно к своим супругам, если таковые и находились. Ревнуют ли, как переживают их смерти, как смиряются с этим калейдоскопом уходящих женщин.

После своей первой жизни она не раз увлекалась смертными, и бывала замужем, устраивая свой комфорт. Но не знала, каково приходится её вечным возлюбленным. До сих пор не умела говорить с ними об этом. Каждый по-разному, но они сами решали эти проблемы. Их браки были скоротечны, ведь совсем недавно редкая женщина доживала до сорока лет, а положение вдовца в обществе более выгодно.

Но Елена только приветствовала эту имитацию нормальной человеческой жизни. Требуя не отличаться и не выделяться, она хотела уберечь их от излишнего внимания. Со склонностью людей к панике и мгновенному распространению по сетям страхов и фобий любые костры инквизиции покажутся просто курортом по сравнению с охотой, которую могут открыть на них!

Те, Кто Живут Давно, исполняли её волю. Елена была благодарна им, признательна за верность и послушание. Лишь Андрей всегда спорил с ней, презирая смертных. Подчинялся, хоть и больше всех страдал, сдерживая свою силу, мучительно сжимаясь в рамках, которые она выставила для них.

Начало двадцатого века, Россия…

– Сейчас мы, Николай Ефимович, с морозцу-то! Здравствуй, Семён, чем потчевать будешь? Сегодня кутнём слегка, есть повод как-никак!

Солидный посетитель в вицмундире распахнул тёплую шинель, чтобы все присутствующие в трактире на Восьмой Рождественской улице могли разглядеть свеженький поблёскивающий орден

– Пожалуйте, Степан Михайлович, селянка рыбная нынче хороша, щи готовы, котлеты рубленые из телятины, с картофелем и белым соусом! Жаркое из свинины с грибами!

– Давай, тащи селянку и котлет! Да нет ли газеты сегодняшней?

– Извиняюсь, Степан Михайлович, её господин приезжий спросил, сейчас в малой зале сидят.

– Так накрой нам там же у окна, да поскорее!

– Правда, обедать-то давно пора! Прозаседали мы нынче! – вздохнул сопровождающий его чиновник помоложе в сером штатском сюртуке и с редкой русой бородкой.

– Да уж, Николай Ефимович!

Они прошли через большой зал с крашеным полом в комнату менее просторную, где было всего три столика «для публики почище». Приятели устроились за лучшим из них, у окна в лиловых плюшевых шторах с кистями. За столом в углу, спиной к ним расположился посетитель, со степенным аппетитом уплетающий щи, и одновременно внимательно пролистывающий «Санкт-Петербургские Ведомости». Мужчина привычно горбился, как часто поступают люди, опасающиеся побеспокоить своим ростом и весом. На вешалке рядом висело драповое пальто с бархатным воротником, и новая шляпа, под стулом стоял небольшой чёрный саквояж.

Ожидающим обеда чиновникам подали малый графин водки и нарезанную селёдку, приправленную горчичной подливкой. Закусив, они вернулись к прерванной на пороге трактира беседе.

– Так, в продолжение предмета нашего разговора? Я бы не отказался нынче к девочкам! – вполголоса заговорил серый сюртук.

– Ваша страсть к рублёвому разврату мне давно известна, но это совсем другая масть! В заведение Мадам Эмер так запросто не попасть, двери туда открывают только очень большие деньги!

Широкая спина за соседним столом чуть вздрогнула, мельхиоровая ложка замерла над тарелкой. Чтобы лучше расслышать сторонний разговор, посетитель наклонил голову.

– Да что вы говорите? – ахнул серый сюртук.

– Я сам не поверил, но передавали, что дешевле десяти рублей девушек там не держат.

– Помилуйте, червонец за девку?

– Якобы, девочки работают у Елены Францевны настолько исключительные, что постоянные гости там и по четвертной оставляют!

– Да быть этого не может, Степан Михайлович!

– Конечно же, не может, но ведь болтают! Скажу более, – чиновник в вицмундире с орденом чуть придвинул стул к приятелю, и заговорил присвистывающим шёпотом, делая большие глаза. – Слыхал, что эта удивительная дама получает покровительство чуть ли не сестры губернатора и жены нашего самого! Но какие услуги могла оказывать эта таинственная бандерша её высокопревосходительству, вообразите?! А за первый вход в заведение берут не меньше ста рублей!

– Что же такое может вытворять женщина за эдакие деньги! – с возбуждённым придыханием изумился собеседник.

– Раз покупают, значит, оно того стоит! – значительно кивнул вицмундир. – А только одно вам скажу, Николай Ефимович, нам подобного не приобрести, хоть всю кассу вынеси!

– А кто ж знает, может после такого и под суд за растрату уже не страшно! Зато на всю жизнь запомнишь! – мечтательно зажмурился серый сюртук.

– Простите, господа, ради Бога, что обращаюсь с вопросом, не будучи знакомым, – от гулкого и тяжёлого голоса чиновники одновременно чуть подскочили на стульях с гнутыми ножками.

Совершенно неслышно за их спинами встал посетитель от столика в углу. Они оглянулись. «Ишь ты, очки с синими стёклами, интересничает, провинциал. Однако костюм добротный, из тонкой шерсти, это ж сколько сукна нужно на такую фигуру? А жилет-то штучный шёлковый, рублей сорок пять!» – со знанием дела оценил Степан Михайлович. Его приятель, Николай Ефимович, в костюмах разбирался плохо. А вот драгоценный перстень, кольцо, часы на золотой цепи двойного плетения и бриллиантовую булавку в галстуке приметил с первого взгляда. Тесть его был ювелиром, и часто распространялся о премудростях своего ремесла.

Личность их неожиданного собеседника была внушительной и основательной. Слегка вьющиеся тёмные волосы были отпущены до воротника мягкими волнами по моде. Более ничего мягкого в наружности мужчины не было. Черты крупные и резкие, будто вырезанные из мрамора для статуи в Летнем саду. Широкие плечи и крепкие руки, от незначительного напряжения мускул которых, кажется, легко полопаются швы дорогого костюма. Высокий лоб, тщательно выбритые щёки, и подбородок с приметной ямочкой посередине. Очки скрывали глаза, но всё лицо выражало извинение за беспокойство и вежливый интерес.

– Ничего, пожалуйста, присаживайтесь, – собрался Степан Михайлович, указывая на свободный стул, который тут же скрипнул под странным великаном.

– Разрешите представиться, Колычев Андрей Иванович. Видите ли, господа, человек я новый, приезжий. В Петербурге ненадолго по делу. И, признаться, предмет вашей беседы меня крайне заинтересовал. Простите, что невольно подслушал, но не сообщите ли мне подробностей этого любопытного мероприятия? – говорил он тихо, вкрадчиво, явно с привычкой смягчая свой голос. – Также осмелюсь предложить свою компанию и некоторую денежную поддержку вашего вояжа.

– Чигарёв Степан Михайлович, – с достоинством пожал предложенную руку чиновник в вицмундире.

– Синицкий Николай Ефимович, – привстал