Кройд хотел заплакать, но не смог. Все его силы отнималазевота. Он прислонился к двери и нажал на кнопку звонка. Карман с лежащим в немключом казался таким далеким…

Когда его брат Карл открыл дверь, он упал к его ногам и несмог подняться.

— Я так устал, — сказал Кройд брату и закрыл глаза.

Детство Кройда испарилось, пока он спал, в тот первый ДеньУниверсальной Карты. Прошло почти четыре недели, прежде чем он проснулся,изменившись, как и весь окружающий мир. Дело было не только в том, что он сталвыше на полфута, сильнее, чем мог себе вообразить, и весь был покрыт тонкойкрасной шерстью. Кройд быстро обнаружил, разглядывая себя в зеркало в ванной,что эта шерсть обладала странными свойствами. Преисполнившись отвращения ксвоей внешности, он пожелал, чтобы шерсть была хотя бы не красной. И онанемедленно начала бледнеть, пока не стала светло-русой, а Кройд при этом ощутилпочти приятную щекотку по всему телу.

Заинтересовавшись, он пожелал, чтобы шерсть стала зеленой, иона позеленела. Щекотка, прокатившая по телу, на этот раз больше напоминалаволну дрожи. Кройд пожелал стать черным и почернел. Затем снова посветлел.Только не остановился на светло-русой окраске — бледнее, бледнее; белый, какмел, альбинос. Еще бледнее… Есть ли предел?

Тут Кройд начал исчезать. Теперь сквозь слабые очертаниясвоего тела ему было видно в зеркале облицованную плиткой стену. Еще бледнее…

Исчез.

Он поднес руки к лицу и ничего не увидел. Взял свою мочалкуи прижал к груди. Она тоже стала прозрачной, исчезла, хотя он все ещёчувствовал её влажное прикосновение.

Кройд вновь сделал себя блондином. Затем втиснулся в некогдасамые свободные из своих джинсов и надел зеленую фланелевую рубашку, которую несмог застегнуть до низу. Штаны едва доходили ему до щиколоток. Босиком тихопрошлепал вниз по лестнице и отправился на кухню. Ему ужасно хотелось есть.Часы в холле показывали, что сейчас почти три часа ночи, Кройд заглянул вкомнаты матери, брата и сестры, но не нарушил их сон.

В хлебнице лежало полбатона хлеба, и он расправился с ним,отрывая и заталкивая в рот огромные куски, глотал, почти не прожевывая. Одинраз даже укусил себя за палец, но это не слишком замедлило его темп, Обнаружилв холодильнике кусок мяса и ломоть сыра и съел. Выпил кварту молока. На полкележало два яблока, и он съел их тоже, пока шарил по шкафам. Коробка крекеров…Продолжая поиски, Кройд жевал крекеры. Шесть печений. Он их проглотил. Полбанкиарахисового масла. Его он съел ложкой.

И все. Больше найти ничего не удалось, а он все ещё былзверски голоден.

Тут Кройд осознал размах своей трапезы. В доме больше неосталось еды. Он вспомнил тот безумный день возвращения из школы. Что, если спродуктами плохо? Что, если снова ввели ограничения? А он только что прикончилзапасы всей семьи.

Ему придется раздобыть еще, для других и для себя.

Кройд направился в гостиную и выглянул в окно. Улица былапуста. Вспомнил о военном положении, о котором слышал по дороге домой из школы— как давно это было? Он чувствовал, что времени прошло немало.

Кройд отпер дверь и ощутил ночную прохладу. Один изуцелевших уличных фонарей сиял сквозь голые ветви соседнего дерева. В тот день,когда случилась беда, на деревьях у обочины ещё оставалось немного листьев. Онвзял запасной ключ со стола в прихожей, вышел и запер за собой дверь. Онпонимал, что ступеньки крыльца должны быть холодными, но подошвы его босых ногне чувствовали особого холода.

Затем он остановился и отступил в тень. Страшно было идти,не зная, что там, дальше.

Кройд поднял руки и протянул их к свету фонаря.

— Бледнее, бледнее, бледнее…

Руки начали растворяться, пока сквозь них не засиял свет.Они становились все прозрачнее и прозрачнее. А телу было щекотно.

Когда руки исчезли, он опустил взгляд. Кажется, от него неосталось ничего, кроме этой щекотки.

И Кройд поспешно двинулся вдоль улицы, ощущая в себеогромный заряд энергии. Странное древоподобное существо в соседнем кварталеисчезло. Теперь улицы расчистили для транспорта, но в канавах валялось много мусора,и почти все стоящие у тротуара машины, попавшиеся ему на глаза, былиповреждены. В каждом из домов, мимо которых он шел, по крайней мере одно окнозакрывал картон или доски. Некоторые из деревьев у обочины превратились врасщепленные пни, а металлический столб дорожного указателя на следующем углусильно наклонился.

Кройд спешил, удивляясь скорости своего продвижения.Добравшись до школы, увидел, что она осталась целой, не считая несколькихвыбитых стекол. Он пошел дальше.

Три продовольственных магазина, к которым направлялся Кройд,были заколочены досками, и объявления на них гласили: «Закрыто. Следите задальнейшими сообщениями». Кройд вломился в третий магазин. Ему почти несоставило труда выломать доски одним толчком. Он нащупал выключатель и включилсвет, но через несколько секунд снова выключил. Магазин был пуст. Егоосновательно почистили.

Кройд пошел дальше, к окраине, миновав по дороге нескольковыгоревших изнутри зданий. В одном из них услышал голоса — один грубый, второйвысокий, похожий на флейту. Через несколько секунд увидел ослепительную вспышкусвета и услышал вопль. Одновременно часть кирпичной стены рухнула, засыпавобломками тротуар у него за спиной. Кройд не счел нужным посмотреть, чтопроизошло. Еще ему иногда казалось, что он слышит голоса снизу, из-за решетоксточных канав.

Той ночью он прошагал много миль и, только приближаясь кТаймссквер, обнаружил, что за ним кто-то идет. Сперва ему почудилось, что этопросто крупный пес, бредущий в том же направлении. Но когда тот подошел ближе,Кройд заметил человеческие черты его лица и остановился, повернувшись к нему.Пес сел примерно в десяти футах и посмотрел на него.

— Ты тоже один из тех, — проворчал он.

— Ты меня видишь?

— Нет. Запах чувствую.

— Чего ты хочешь?

— Есть.

— Я тоже.

— Я покажу, где взять, В обмен на свою долю.

— Идет. Показывай.

Пес привел его к огороженной веревками площади, где стоялиармейские грузовики. Кройд насчитал не меньше десятка машин. Между ними стоялии сидели люди в военной форме.

— Что происходит?