Лила вырывается и ликующе кричит (ох, как мне знаком этоттон):

— Да! Себастьян все мне рассказал! И предупредил насчеттаких людей, как ты, Мэри! Которые не понимают, не в состоянии понять, что онпроисходит из старинного рода, благородного, как короли…

— Боже мой! — Как же хочется залепить ей пощечину!Но Адам, как будто прочитав мои мысли, хватает меня за руку. — Лила, тызнала? И все равно пошла с ним в клуб???

— Конечно! — подруга презрительно фыркает. —В отличие от тебя, я непредвзято смотрю на мир и не имею ничего против таких,как он…

— Не имеешь ничего против таких, как он??? — Еслибы Адам меня не оттаскивал и не бормотал: «Уймись уже!», я бы ее поколотила.Может, тогда бы в ее пустой белокурой головке немного прояснилось. — А онтебе рассказал, как живут «такие, как он»? Что они едят, точнее, пьют?

— Рассказал, — презрительно отвечает Лила. —Ты делаешь из мухи слона. Он покупает донорскую кровь и никого не убивает…

— Лила!!! — Ушам своим не верю! Понимаю, конечно:Лила есть Лила. Но как она могла купиться на такую чушь? — Да они все однои то же говорят. Веками рассказывают девчонкам одни и те же байки! «Я не убиваюлюдей!» Вранье!!!

— Все. Хватит! — Адам слегка ослабляет хватку, но,к сожалению, мне больше не хочется бить Лили. Противно. — Что происходит?Кто пьет кровь? Вы говорите про Дрейка?

— Да, про Дрейка, — коротко отвечаю я.

Адам смотрит на меня изумленно, Тед присвистывает.

— Вот это да! — восклицает он. — Знал же,что-то с ним не то.

— Прекратите! — вопит Лила. — Замолкните все!Вы как фанатики! Да, Себастьян — вампир! И что теперь? Ему запрещено жить?

— Ну, учитывая, что он — ходячая угроза человечеству,веками пожирающая невинных девушек, да, запрещено.

— Так. Стоп! — Адам все еще изумлен. —Вампир?! Да вы что! Это невозможно. Вампиров не существует.

— Да ты еще хуже, чем они! — топает ногой Лила.

— Тебе нельзя с ним встречаться, — говорю ей, необращая внимания на Адама.

— Но он не сделал ничего плохого! — настаиваетЛила. — Даже не укусил, хотя я его просила! Сказал, что слишком любит!

— Да это же еще одна байка! — с отвращением говорюя. — Неужели не понимаешь? Они все говорят одно и то же. И любит он тебяне больше, чем клещ собаку, к которой присосался.

— Зато я тебя люблю, — голос Теда срывается наслове «я». — А ты променяла меня на вампира?!

— Ты не понимаешь! — Лила откидывает назад длинныебелокурые волосы. — Он не клещ, Мэри. И не кусает, потому что любит. Но онпередумает, ведь мы хотим всегда быть вместе. И завтра вечером все свершится.

— А что у нас завтра вечером? — интересуется Адам.

— Бал, — безжизненно отвечаю я.

— Точно! — лепечет Лила. — Я иду сСебастьяном. На балу он сдастся, хотя сам пока об этом не догадывается. Одинукус — и вечная жизнь обеспечена. Здорово ведь! Неужели вы не хотели бы житьвечно, будь такая возможность?

— Нет, не хотела бы, если бы для этого меня должен былукусить вампир. — Внутри разливается боль. Из-за Лилы и всех девчонок,пострадавших до нее. И из-за тех, кто пострадает после. Если я не вмешаюсь.

— Вы встречаетесь на балу? — с трудом спрашиваю я— мешают подступающие слезы.

— Да, — взгляд Лилы по-прежнему затуманен. —Я приду в платье от Роберто Кавалли с открытой шеей. Нас озарит серебристыйлунный свет, и Себастьян не выдержит…

— Меня сейчас стошнит, — заявляет Тед.

— Так. Немедленно веди Лилу домой. — Достаю изсумки распятие и два сосуда со святой водой и протягиваю ему. — Еслиобъявится Дрейк, хотя вряд ли, кинь их в него. А затем проводи Лилу и сам тожеиди домой.

— Постой, и это все? — Тед осматривает сосуды ираспятие. — Мы позволим ему убить Лилу?

— Не убить, — весело поправляет егоподруга. — А обратить! Сделать такой же, как он.

— «Мы» здесь ни при чем, — говорю я. — Высейчас отправляетесь по домам. А с Себастьяном я сама разберусь. Главное, чтобыс Лилой ничего не случилось до бала. Зло не может проникнуть в обитаемый домбез приглашения. — Я прищуриваюсь: — Ты же его в гости не звала?

— Ну, допустим, нет, — Лила вскидываетголову. — Да меня бы отец убил.

— Видите? Теперь идите домой. И ты тоже, — говорюя Адаму.

Тед берет Лилу под руку и уводит. Но Адам, к моемуудивлению, не трогается с места. Руки у него в карманах.

— Э… Я могу тебе чем-то помочь?

— Да, — спокойно отвечает он. — Начни сначала. Я хочу знать все. Потому что, если ты сказала правду, без меняСебастьян бы тебя по стенке размазал. Так что, вперед. Я слушаю.

Скажи мне кто, что вечер пятницы я проведу в пентхаусе Мэри,я бы лопнул от смеха.

Но именно так все и вышло. Мы минуем сонного консьержа(которого ничуть не смущает арбалет) и поднимаемся на лифте в квартиру,оформленную, по-моему, в викторианском стиле: мебель как будто из любимыхнудных сериалов моей мамы, в них еще девчонок часто зовут Гортензия илиВиолетта.

Повсюду книги, и не какой-нибудь там Дэн Браун в мягкомпереплете, а большие толстые тома с названиями типа «Греческая демонологияседьмого века» или «Путеводитель по некромантии». Телевизора нет — ниплазменного, ни жидкокристаллического. Вообще никакого.

— У тебя родители ученые, что ли? — спрашиваю яМэри. Она кидает арбалет, идет на кухню, достает из холодильника две«кока-колы» и протягивает одну мне.

— Почти.

И вот так всю дорогу! Никаких объяснений.

Хотя никуда Мэри не денется, все выложит. Я ведь ей сказал,что не уйду, пока не узнаю правду. Потому что ничего не понятно. С однойстороны, хорошо, что Дрейк не бывший парень Мэри. С другой стороны… он что,вампир???

— Пошли.

Следую за ней. А что еще остается? Зачем я вообще пришел? Ввампиров все равно не верю. Скорее всего, Лила просто влюбилась в сумасшедшегогота, каких иногда показывают по телевизору.

И все же меня гложет вопрос Мэри: как же тогда Дрейкумудрился растаять в воздухе?

В самом деле, как?

В голове крутится еще куча вопросов. Вот один, например,совсем недавно появился: как заставить Мэри смотреть на меня так же, как Лиласмотрит на Дрейка?

Жизнь полна тайн, как любит говорить папа, а многие из нихокружены еще большими тайнами.

Мэри ведет меня к приоткрытой двери, за которой мерцаетсвет. Стучит и спрашивает:

— Пап, можно войти?